- Кобольды. У тебя в подчинении будет две сотни закованных в доспехи нашей работы кобольдов.
- А... - глаза матёрого, ломанного жизнью офицера распахнулись в такую ширь, какой бы, наверное, позавидовала и купеческая девица, по прихоти судьбы просватанная за иноземного принца.
Командовать кобольдами!? Это... Это... Нет, купеческая девка в королевской семье - дело менее фантастическое!
- Бэ... - с чего-то надумал резвиться Пахр. Впрочем, перед большой дракой у него мозги всегда не много набекрень делались. Так вот необычно у этого кобольда боевой задор выражался. - Приходи в себя. Хватит уже меня бестолковостью своей потешать. Рассказывай лучше, где воевать предстоит, и как мы узнаем, что наш черёд выступать настанет?
Полковник рот прикрыл в великом смущении, прокашлялся разок, потом другой и даже было в третий раз собрался, но как-то сумел сдержаться, посчитав, что это совсем уж неловко выйдет, по-детски что ли. И принялся излагать предложенную королём, читай - канцлером, диспозицию. Прошлая баталия разыгралась от этих мест далековато, милях в сорока отсюда и даже краем своим не захватила ни Согронова имения, ни тем более Кобольдову халупу. В этот же раз всё обещало быть куда гаже...
- У моего порога, считай, драчка предстоит. Пропала усадьба. Погорит всё. Ну да этого не изменить. Даст бог победим - новую отстроим. Так, ты дверь запер? Нет? Так запри, а то в лихой час лекарь мой ворвётся и волей своей меня от командования отстранит. Он может с виду на сушёный стручок похож, но характером - кремень, суровый старикашка. Я его люблю. И веришь - нет - боюсь... с самого детства. Не ржи, орясина. Тебе бы такие клизмы прописать, аж вспоминать срамотно. Запирай, запирай... Так, слушай далее... Основная битва от нас будет значительно левее. К тому же мы, как ты и сам сообразить, способен, оказываемся в тылу вражеских рядов. Не очень глубоком, но всё же... По здравому рассуждению - положение удобное. Не знаем только, что за части от нас не в далеке построены будут. Хорошо бы, какой запасный эскадрон тяжёлой кавалерии. Вот бы мы с твоими... э-э-э... с моими кобольдами похулиганили. Вышибить у противника такой козырь... о-о-о... Такой финт сам по себе может решить исход битвы. Внезапность удара, паника, неразбериха. А кобольды в латах, кои из аркебузы - никак, только из бомбарды - они ж сквозь ряды и конницы и пехоты, как разогретый нож сквозь масло. Они и взопреть не успеют. Тут миль семь всего-то и всё под горку. М-да, чего-то размечтался... Кто против нас окажется, то разведать надо. Понял?
Кобольд согласно кивнул. Как не понять - понял. И будет спроворено.
К назначенному полковником времени пещера кобольда Пахра, вдруг сделавшаяся безразмерной - таинственный же народ эти кобольды, спасу никакого нет - наполнилась суровыми великанами, некоторым их которых не мелкий ростом Согрон вынужден был сдавленно дышать в пуп. У Меркурия с жёнушкой и лекарем хватило ума затаится в своих пещерках, а то ведь затопчут, аспиды. А вот не далёкому разумом Дамбо, что рот раззявивши любовался на грозное воинство, отцу пришлось отвесить трескучий подзатыльник и уволочь упирающееся дитя с собою за шиворот.
Кобольды вели себя на удивление тихо. Мычали что-то глуховато про меж собой, помогая один другому вздевать неподъёмные кирасы. Согрон одну поднять попытался. Куда там! Железо чудной ковки толщиной было в его палец. Барон доспех и от земли не оторвал, только крякнул досадливо и, пытаясь сохранить остатки начальственного авторитета, зазвал племенного вождя в отдельную пещерку, ради введения гиганта в планы высшего командования. Пахр увязался с ними. Ну этого прилипалу не отгонишь. Да и надо ли? Согрон представления не имел, умеют ли его подчинённые на человеческом языке изъясняться. Пахр на правах хозяина тут же взгромоздил своё седалище на массивный, но всё равно жалобно заскрипевший стол.
Оказалось, балакать умеют, и вполне себе толково и внятно. Вождь кобольдов, представившийся коротко Х-хо, - вот именно так, единым выдохом - был существом лика грозного. Слово это в голове Согрона отыскалось далеко не сразу. Всё вертелось на языке что-то вроде "ужасного", "чудовищного", "кошмарного", но навеличивать так союзника, пусть даже и мысленно, полковник счёл не совсем правильным. Морда, - всё-таки не лицо, - у Х-хо была словно из камня высечена, но не скульптором и даже не его учеником, а кем-то на редкость криволапым, можно было бы предположить, что каторжником с каменоломен, но кобольдовы бабы они такие... такие... В общем, от их красоты и каторжники на пожизненное осуждённые шарахаются и в любовный восторг никак прийти не могут. Стало быть Х-хо был происхождения чисто кобольдского, без примесей. Башка волосатая, чистая на удивление, - полоскаться в подземных речках этот скрытный народ обожает - видом своим и всей формой напоминала большой пивной бочонок с плоским, словно размазанным по всей обширной лицевой периферии носом и лбом, настолько массивным, что вызывал ассоциации с нависшим скальным выступом. Глазёнки маленькие и цепкие, прятались в этом естественном гроте и оттуда, выглядывали этакими хитрющими мышками. Но колоритнее всего были зубы, являющиеся главным украшением всякого правильного кобольда. У Х-хо они были великолепны... по его представлению. Огромные, широкие, тупые, редкие, кривые изломанные. Вставьте весь этот ювелирный гарнитур в пещероподобный, безгубый рот и будете иметь полное представление о красоте этого природного шедевра. Шеи, на первый взгляд, девятифутовый громила не имел. Во всяком случае, никаких её признаков Согрон не заметил. Если снизу оглядывать этого колосса, то.... Возвышались колонны закованных в сталь ног; корпус, как у пузатого торгового судна, только бронёй покрытого и сразу - голова. Но судя по тому, что Х-хо кочаном своим вертел довольно споро - шея таки имела место быть - просто стеснялась попадаться кому-либо на глаза.