Кобольды с большим недоверием приняли в свои лапы эту округлую с чадящим хвостом мелочь. А кто-то и вовсе расстроился из-за доставшегося ему простого чугунного колобка. Но продолжалось это не долго. До первого взрыва бомбы и до удачно угодившего во вражий щит ядра. Баклером, пущенный кобольдом презент, отразить было никак невозможно.
Штандарт уже давно полыхал жидким, горючим золотом. Дирижируя какофонией битвы, пухлый канцлер нервом своим почувствовал момент, когда нужно было воздеть яркое, солнцу подобное полотнище. Оставалось единственное - надеяться на то, что лишённый какой бы то ни было связи, полковник его приметит и выполнит это обязательное условие - ввести в сражение подчинённый ему отряд. Согрон, втянутый в мутный водоворот битвы, ничего уже не видел. Но откуда об этом было знать всей королевской ставке? Барон воевал собственным разумением, своим пониманием хода сражения и он не ошибся. Двадцать орудий перестали сокрушать передовые линии королевских гвардейцев, и это послужило сигналом к активизации действий. Принц властно послал вперёд резервы. А чуть погодя, поддавшись горячке боя, лихо надвинул на лицо забрало шлема и сам кинулся в решительную атаку во главе тяжёлой носорожьей кавалерии. Канцлер не сумел его удержать, как ни матерился. Боже, где же черти таскают так нужного сейчас Герога!?
Кобольды азартно кидали чугунные шары. Нет уже не бомбы. Их запас давно исчерпался. Но... Вот же она сила нечеловеческого разума! Отыскались запалы и кто-то - точно не полковник, занятый в это время организацией обороны тыла - додумался втыкать их в пороховые картузы. Ох, весело они рвались среди герцогских пехотинцев, не столько калеча людей сколько их оглушая и пугая до недержания кишечника. А потом к делу подключился мудрый, знающий жизнь Меркурий. И герцогским бойцам стало по-настоящему плохо.
- Картуз распатронь, - наставлял согронов слуга криволапых великанов. - Да что ж ты его рвёшь-то так немилосердно. Вот дубина ты и есть дубина. Кинжалом чуть по шву... Так-то лучше теперь горсть картечи туда засыпь. Во... Видал. Получается если с головой за дело взяться. Теперь пихай туда запал. Поджигай и мечи подалее. Ишь как рвануло - дюжину ворогов - в клочья.
Война из любого человека способна слепить нечто ужасное. Кто бы мог мысль допустить, что в ливрейной дверной подпорке окажется столько кровожадной сообразительности? Решительная атака войск его мятежного сиятельства захлебнулась собственной кровью на покатом склоне безымянного холма.
Войска принца сначала продавили, а потом и прорвали центр фронта и мощным потоком растеклись по узкой долине. Сопротивление проигравших не было долгим или каким-то особо упорным. То там, то здесь стали мелькать поднятые кверху руки. Всё больше оружия оказывалось брошенным наземь. И в следующие полчаса Эргондт Анккольский, потеряв всю свою армию, до дна испил горькую чашу окончательного поражения. Устояв на ногах, хотя земля почему-то настоятельно просила прилечь, герцог, ни чего перед собой не видя, на одних инстинктах двинулся куда-то, особо дороги не разбирая. Всё равно, в каком направлении шагать, лишь бы отсюда подальше. Страха он не испытывал. Просто шёл и шёл. Оглушённый. Раздавленный. Сокрушённый. Поверженный!
В эти минуты человека по имени Эргондт герцог Анккольский не существовало. Возможно, дай ему срок всезнающее провидение, он бы и нашёл в себе силы восстановиться. Может быть, годы спустя, он бы снова вернулся в Большую Политическую Игру. А там бог весть... Глядишь, Корона снова поманила бы этого человека своим нестерпимым блеском. Но всё случилось по-другому...
У судьбы своеобразное чувство юмора. Большую морщинистую голову герцога было видно издалека. Его внушительная фигура, выделявшаяся в мятущейся толпе, так и притягивала к себе вошедших в боевой раж кавалеристов принца. Этакий живой трофей. Добудь его лихой наездник и твоё имя вписано в историю Иллории золотыми буквами. Герцога пытались защитить немногие бойцы, не растерявшие честь и сохранившие верность. Но разве возможно спасти того, кто этого не хочет? Анккольского насадили на копьё, как уродливого жука на огромную булавку. Победа Архольма была бы безоговорочной, кабы не сущий пустяк - самому Архольму не судьба была вкусить от её плодов и насладиться их пряным ни с чем не сравнимым вкусом. Он лежал на земле всего в полумиле от того места, где принял смерть враг его отца, заваривший всю эту густую кровавую кашу. Юный Архольм с обломком алебарды в шее, нашедшей уязвимое место в его доспехе, был мертвее камня. Кругом бушевала битва и солдаты, не прекращавшие избиение себе подобных, были свято уверены, что она будет последней. Им больше не придётся терять человеческий облик для того, чтобы выжить. Сейчас, сейчас враг утратит способность к малейшему сопротивлению и всё. Закончится эта безумная бойня, а с ней и вся война.