Если бы...
Согрон забрался в шлем своего чудовищного "скакуна".
- Одолели, врага, - сказал устало. - Давай теперь отыщем принца или хоть кого-то из его штаба. Двигай во-он к тому штандарту, на коем мантикора звезду с неба снимает. Ох, уж эти кобольды... Ты, что, не знаешь, как мантикора выглядит? Двигай к той широкой ярко-синей тряпице. Дошло?.. Ну славно. Шагай уже...
Штандарт принадлежал дому канцлера. Ему первому и хотел полковник доложить о своём успехе. Сначала другу рассказать, а после, можно и принца радовать. Если их высочество соизволит новоиспечённого барона до своей персоны допустить. А то ведь всяко может приключиться. Возьмёт принц Архольм да и задерёт свой царственный нос. После такой победы, оно и не мудрено.
За бароном увязалась малая числом, но не представительностью процессия. Пахр, попёрся для бережения командира и из любопытства. Глянуть на высоких персон оно всегда занятно. Меркурий, кобольда вновь оседлавший, и мысли не мог допустить, чтобы оставить хозяина без своей опеки и догляда. Мало ли что. Вон палят ещё, и народу разного по полю таскается без счёта. А простоватому от рождения Дамбо просто понравилось кататься на огромном кобольде и он не был готов оказаться от возможности ещё раз испытать детский восторг от путешествия на закорках великана. Согрон внимательнейше осматривался. Да-а, повеселился на его полях Костлявый Жнец. Сколь народу полегло. Тьма. Полковник вдруг совершенно для себя неожиданно ощутил всем своим естеством совершенно неведомое доселе чувство: ему больше не хочется воевать! Дворянин, никогда от битв не бегавший, будь это бодрящий перезвон клинков после весёлой попойки или угар большого сражения, с поразительной остротой и ясностью осознал, что война и всё с ней связанное есть наипервейшая в божьем мире мерзость. Он даже зажмурился. "Эвон, как меня разобрало, - думалось ему. - Не то мудростью господь меня решил наказать, не то просто трусливая старость из засады напала? Уж и не пойму, что из этого для меня хуже..."
Друга Барсучину, потускневший от непривычных размышлений полковник, отыскал возле шатра, выделявшегося высотой и прапорцем канцлера на самой вершине. Герцог был мрачнее грозовой тучи со зла вызванной разгневанным магом-синоптиком. Он, нахохлившись, сидел на полковом барабане и убаюкивал руку на перевязи.
- С победой, ваше сиятельство! - гаркнул расцветший в улыбке Медведь и вдруг почувствовал, что по причине не ясной, этот бравурный его тон сейчас совершенно неуместен. - Зацепило? - спросил он, когда кобольд ссадил его со своего загривка. - На кой тебя, перестарка, в сечу понесло? Твоё дело сейчас с важным видом пальцем по карте водить: "Армию двигать сюды или туды".
Барсук досадливо скривил лицо:
- Не лез я никуда. Подсыл это... Шестой уже... Отчаянный оказался тип. Моей охраны не устрашился и с боем - ко мне. Вот... зацепил.
Толстенький герцог поднялся, и всем телом наклонившись к полковнику, шепнул:
- Идём в шатёр. Поговорить надо.
Согрон дёрнул усом. Что-то недоброе было в этом шёпоте. Ликование победное тут же потускнело и испарилось, уступив место тягучей озабоченности. Что ещё произошло? Какая напасть?
- Пойдём, коли велишь.
Он кивком остановил слуг. Не для их ушей будет беседа. И с тяжёлым сердцем государственного человека Согрон откинул полог шатра, пропуская королевского канцлера вперёд.
- Ты ещё ничего не знаешь... - Барсук не спрашивал, просто говорил, не глядя на закадычного друга. - Беда в королевстве иллорийском. Ты присядь. Весть того требует.
Барон подвинул к себе раскладное походное кресло и как мог, устроился в нём, пронзительно и пискляво заскрипевшем. Канцлер остался на ногах, покусывая в волнении костяшки пальцев.
- Принц убит.
"Что!?" - побледневшими губами произнёс Согрон, враз лишившись голоса.
- Как?.. - хрипло сумел выдавить он из себя через бесконечно долгий миг молчания. - Как такое вообще возможно?