Глар в раздражении куснул ноготь большого пальца:
- Господин юрист, - заговорил он вкрадчиво, - весь этот заштатный городишко кормиться за счёт наёмных команд. Верно? Так неужели за всю его историю Бродячие псы оказались единственной воинской командой с неразрешимой, с юридической точки зрения, проблемой, а?
- Гм... гхм... нельзя ли заказать кружку пива? - Нотариус лукаво скосил глаза. - Ага, ага вот эту, самую пузатенькую с голой девицей на стенках. Ох, и развратница. Люблю таких.
- Господа, - заговорил он, крепко помытарив кондотьеров и удерживаемого на месте лекаря, - пиво - прелесть! А неразрешимых юридических проблем... ха-а-а ну и вкуснятина... вообще не существует... Для юристов, конечно...
- И что же нужно, чтобы разрешить нашу коллизию? - приподнял брови Глар. Держу пари, я знаю, что это такое, господин нотариус. Деньги... Я ведь прав.
- Кхм... Какой сообразительный юноша. Точно - деньги... Только, довольно большие... - Он хищно глянул на ухмыляющихся кондотьеров. - Значит, есть... Что ж, тогда ваша проблема с моей помощью разрешится через три, максимум - четыре дня.
Роминий довольно откинулся на спинку деревянного стула:
- Братья Согроны, - возвестил он, - наш с вами история ещё не закончилась. Просто она начинается с новой строки. Господин эскулап, сможет ли наш раненый отправиться в путь через четыре дня?
Vir magni ingenii.
(Человек большого ума).
То, что они сидят в огромной вонючей, грязной луже, для уцелевшего королевского воинства и одного, оставшегося без сеньора душегуба большим секретом не было. Повезло... почти повезло уродливой парочке детей Ананси. Так и не сумев взлететь в общей сутолоке, они и в бою участие не приняли. А зачем рисковать головой, когда начальство уже околело? Под шумок они и постарались утечь. Их задача оказалась исполненной. Поболтались по огромному совсем не гостеприимному миру, особым героизмом не отличились, но хоть отработали запас мяса на зиму. Всё не зря лапы утруждали. Без эксцесса, правда, не обошлось. Один только сумел, ножонками быстро перебирая, шкуру свою спасти. Со вторым же некая оказия по имени Шотс приключилась. Ну да до всего очередь дойдёт...
Как хорошо, приятно и легко существовать, когда не нужно постоянно мозговать над тем, какой же следующий шаг тебе, красавцу, сделать, чтобы на плаху не угодить или на короткое время не стать обитателем пыточного подвала с жарким камельком и парой излишне любопытных собеседников в красных колпаках. А, это уже Шотс кручинился. И была у той кручины зело веская причина. Нет, ну кто бы мог предположить, что небесный игрок, колоду перетасовав, ему такой гнилой расклад выкинет!? Все попримерли, а канцлер, барсучья тушка, живёхонек-здоровёхонек! А теперь, если Вердалина цидулка не врёт - а с чего бы сейчас королеве брехать? - то толстомясый карапуз, за которым он сотни миль вдогонку, вполне может стать, если уже не стал, официальным наследником иллорийского престола. Королева с его папашей ругается и скоро дело между ними может до драки дойти. Дела-а-а... Шотс, раздражённо поковырял пальцем в ухе: вопли всё ещё беснующегося престарелого лейтенанта стали досаждать. Старикан вообще оказался на удивление горластым, так и тянет сунуть ему стилет под ребро, чтоб хоть минутку помолчал и дал ситуацию обмозговать.
- Заткнись, старый хрен! - вместо желаемого профилактического кровопускания миролюбиво посоветовал базлающему на каждый куст ветерану, убийца. - Тебе ведь тоже за всё это героически проваленное сражение ни черта, кроме петли от Вердалии не светит. Так сделай милость - утухни, пока мудрый Шотс не найдёт удовлетворяющее его, ну и тебя, до кучи, решение.
Примеривание на собственную шею жёсткого, пенькового жабо в жизненные планы Горазда никак не входило. И хоть товарища по несчастью, этого самого Шотса, он всею душою подозревал во всяческих содеянных им мерзостях... Вот зачем он только что насекомышу в спину ножиком ткнул. Так просто ткнул, походя... Озорник и безобразник. С таким ухо востро держать потребно круглосуточно и ежечасно. А то как бы расшалившись, он и его, генерала, так же вот, играючи... Пусть уж лучше срамными словами величает, да башку свою ломает, как им из общей беды выбираться. А уж после... Лейтенантский генерал, с похвальной готовностью захлопнул беззубую варежку, кулаком заткнул хайло непонятливой солдатне и изобразил на роже глубочайшее почтение и непоколебимую веру в способности залётной столичной штучки.