- Ей-то, дуре рано созревшей, алчность глаза застила - это понятно. Но герцог... - дворянин говорил слабо, но рассудительно. Добрый знак для лекаря Омна. Однако было в его широком лице и нечто совершенно новое; глаз он старался не сводить со старика и своего вассала, будто искал чего-то. Чего?.. Совета? Зачем этому большому, решительному и не глупому человеку чужой совет? Но, похоже, действительно нужен... - Герцог... он такой мелочью мараться не станет. Кто она для него? Тьфу, мошка малюсенькая, которую и заметишь, только ежели она тебе в глаз попадёт. Так какой же у его светлости интерес к моему дому?
- Ларса - средство, - Роминий глаза отвёл, но правду ядовитую из себя вытолкнул. - Ему нужны вы, сударь.
Омн с сомнением в сухонький свой кулачок кашлянул.
- Я тебя понял, - сказал Согрон и вдруг сел на своём ложе. - Я ему не нужен... И сын мой... старший... Не нужны мы ему, во всяком разе живыми не нужны. А она, вот ведь кукла пустоголовая, про нотариуса подслушала и ну строчить... Глар! Вот его цель... Но почему именно сейчас? А-а, господин герцог, вы до недавнего времени в неведении пребывали, а потом... Ох, Барсук, - он с болью душевной веки зажмурил крепко, до слезы, - рядом с тобой кто-то о тайне твоей пронюхал и язык распустил. А пронюхал недавно, уже после того, как ты именьице прикупил. - Ха-а-а, - выдох вышел каким-то трескучим. - Герцог прознал и понял, какой рычаг воздействия на своего самого умного врага он получил. - И снова голова стала клониться к подушке, но Согрон удержался, снедаемый беспокойством. - Как понял и то, что времени у него не густо. Вот и зашевелился паук. Барсук всё хитро задумал и столько времени никто ни ухом, ни рылом. Ольхайд вон где!.. Шестьсот миль - не шутка. Положим, тут без Герога не обошлось... Он и сейчас ох как нужен. Да нету его. Лусс... - Согрон попытался встать - не вышло, - Ах, твою ж... Лусс, если я всё правильно понимаю, то мне в доме моём более не место. Достанут меня. Уходить надо... срочно...
- Куда? - Роминий в таких ситуациях голову не терял.
- Есть одно место; о нём только четверо знают... Знали... четверо. Теперь трое. И недалеко оно. Роминий, запрягай пару рогачей в коляску, ту, что полегче на ходу и подгони-ка её дружок к хижине садовника, что в полумиле за стеной дома моего, аккурат у длинного оврага. Сам всё сделай, слуг не кличь. Понял?..
Лусс молча, кивнул и беззвучно испарился, будто и не было его рядом всего мгновение назад.
- Омн, тебе одному с тушей моей не совладать, покличь домоправительницу - она баба верная и сына её. Да, слышь, дворецкого упреди, чтоб ухо востро держал. А из слуг более никому ничего не говорил. Давай, старичина, шустрей полы песочком посыпай. От этого, возможно и твоя жизнь зависит. Роминий записку гадюки мною порождённой перехватил, да не того полёта птица наш герцог чтоб разъединой наушницей ограничиться. Пошевеливайся...
Лекарь, как дряхл ни был, от осознания серьёзности всего происходящего духом и телом взбодрился и шустро засеменил исполнять распоряжения. Слуги, которым Согрон решил довериться, явились по зову не мешкая.
- Значит, так... Ты Мосса, - хозяин обратился к домоправительнице, - беги и быстро, не телясь, сбирай самые необходимые свои манатки. Там, куда уходим, женского ничего нету. Но времени у тебя минут десять. Не успеешь - я тебя ждать не стану. Пулей лети!
Тётку, как корова языком слизала. Поспешишь, когда тебя так настоятельно просит хозяин в заполошности ни разу не уличённый. Сын её, парняга особым умом от природы не наделённый, но здоровьем крепкий и страсть, как любящий охоту, и по этой причине постоянно сопровождающий Согрона по лесам, заслужил некоторое хозяйское доверие.
- Дамбо, на тебе оружие и огневой запас. Со стены сними аркебузу; она заряжена. Пару пистолей за пояс себе сунь. Хорошо, что у тебя ремень широкий. Один мне... - Появившийся с баульчиком, от которого так и несло медицинскими снадобьями, Омн попробовал возразить, мол, на кой раной скверной скорбному Согрону этакая здоровенная железяка? Он ведь её и в руке-то не удержит... даже и в двух. Разозлённый не верием в свои силы дворянин, цапнул рукоять пистолетную и направил громоздкое это оружие в побледневшее лицо лекаря. - Никогда... Ты меня слышишь, Омн? Никогда не говори мне, что я чего-то не могу по собственной телесной слабости. А вот и Мосса... Собралась? Добро... Дамбо, рапиру тоже с крюка снимай. Рапира фамильная - оставлять и не помыслю. Отдай её Омну, мне сейчас с ней неловко, а он уволочёт. А ну-ка, помогите мне подняться. Слышу какой-то шум во дворе. Видать, пора задавать стрекача. Гостей-то сей день я к себе не звал.