Не подвело чутьё матёрого зверя. Бером он был, а бер - не крол верещащий, он даже если раненый и к бегству понуждаемый, уходить будет пусть и торопко, но с оглядкою и пастью оскаленной. Что до когтей, то они, кривые, к битве всегда готовы. В покои Медведя без доклада - ну да не до экивоков, - и без парика, посеял в спешке, ворвался верный и понятливый Меркурий.
- Там... там чужие, господин Согрон. Много... С оружием... Я слугам велел ворота запереть. Они исполнили. Но дочь ваша... Она... она сама через двор кинулась - отворять. Разве, кто против её воли пойдёт?
Медленно поднялась всклокоченная голова дворянина Согрона, майора королевских гренадёров по прозвищу Медведь. Из-под косматой брови с шалым озорством глянул раскрытый, круглый глаз, более подходящий дворовому одичавшему коту. Но тут уж ничего не поделаешь - как природа распорядилась, как бог судил; глаз второй Согрон открыть не сумел, лик его от отёка перекосило, но обоснованно он посчитал, что при людоедском оскале, изломавшем его полные губы, и так вполне сойдёт.
- Ты, - ткнул он пистолетным стволом в побледневшего Меркурия, - верти изо всех сил во-он ту бронзовую башку грифона. В левую сторону верти... Ага, пошло... Медленно только, давненько не пользовался.
Как только усердный слуга с натугой провернул элемент декора, вся громада камина со скрипом поползла в сторону, обнаруживая за собою тёмную узкую лестницу спиралью уходящую в погребную сырь.
- Да, тащить-то вам меня будет неловко, - попробовал цокнуть языком Медведь. - Ну, тут ничего уже не поделаешь - неудобства ретирады, язви их в корень.
- Пойдёмте уже, сударь, - пискнула перепуганная Мосса. - А то, неровен час, нагрянут вороги.
- Нагрянут, - Согрон, решил разыграть роль правдоруба. - Как им, окаянцам не нагрянуть. И постараются брюхо мне вспороть. Ну и вас в мелкий фарш покрошить, просто так, до кучи и из безобидной разухабистой шалости. - Утешил тётку, нечего сказать. - Но мы им не позволим, Мосса. Ты иди, иди. Тебе пора. Уже пролезаешь?.. Швыдкая бабёнка. А мы здесь немного задержимся. Дамбо, готовь аркебузу. Пистоли - на стол. Палить станем часто, но ты с первым выстрелом не торопись. Бабахнешь, как я скажу. Так... теперь ты, меркурий, душа человек. Ты башку-то звериную... ну, грифонью... отпусти. Лезь теперь в проход, к стеночке прижмись да пузо втяни. Жди, когда мою тушу Дамбо мимо протиснет, протащит. А после... Там у тебя под рукой будет выступающий камень. Нащупал? Хорошо... Как только мы тебя минуем, ты его дави со всей силы, и сразу за нами. Тут уже само всё на место встанет. Омн, ты всё ещё здесь, старая перечница!? А ну хромай вслед Моссе, а то попадёшь под ноги, загремим с лестнички всей кучей, то-то тарарам на радость недругам будет. Помчался, скакун легкокрылый? И не брюзжи, мне. Сам кислотой плеваться умею. Так, ты всё ещё здесь? - Согрон обратился к несколько обомлевшему Меркурию. - Лезь, говорю, в нору! Башку пригни, здесь низковато. А, глаза ты, что ли на улице позабыл. Ладно, потом будешь всем правдиво врать, что ранение в бою получил. Отстреляемся, хватай меня под микитки и волоки вниз шустро и без всякого почтения. Только, гляди, не урони. Не хочу столь позорно дни свои оканчивать. Понял ли?.. Все поняли? Тогда, с богом. Сейчас покуражимся...
Из коридора донёсся тяжелый топот десятков ног. Потом на некоторое время всё стихло, видимо таинственный некто раздавал своим людям последние приказы, как ловчее взять медведя в его же собственной берлоге. А после раздался лёгкий стук в дверь и спокойный, всего лишь чуть озабоченный голос Ларсы произнёс:
- Батюшка, позволите ли войти? Тут вам срочное сообщение из королевского дворца, от самого начальника охраны.
Нет, ну какова артистка выросла: знает ведь, что Согрон с генералом Трумгом бывает, на охоту вместе выезжают, да и так, когда по осени сердце об ушедшей юности щемит, опрокидывают по кувшинчику чего-нито горячительного. А голосом как владеет? Никакой дамской истерики. Всего-то в нём и есть - беспокойство от того, что посыльный по позднему времени прибыл. И дела ей, язве нет, что прямо сейчас родную кровь продаёт.
Согрон, сердце скрепив, дозволил войти хрипло, слабо, натужно. Снова миг тишины. Там, за дверью, кто-то суетно возился и чем-то позвякивал. Потом раздался девичий чуть испуганный писк и тяжёлая, резная преграда с треском отлетела к стене, едва не сорвавшись с петель.