- Жги, Дамбо!
И Дамбо надавил на спусковой крючок. Аркебуза с готовностью рявкнула, заполнив помещение густым, грязно-серым, вонючим дымом, а там, за порогом, кто-то коротко вякнул и плашмя улёгся поперёк порога. Ага, с такого-то расстояния, да в дверной проём, попробуй, промахнись. Дамбо, был умом не остёр, и забавы любил простецкие - пострелять к примеру, по живым мишеням - оленям там, кроликам, разным браконьерам и радовался всякий раз, когда Согрон не жалел для увеселения его мохнатой души полудюжины зарядов. Пистоли заговорили споро. До того споро, что народ, столпившийся в коридоре из-за тесноты за стеночками укрыться не успел. И оттуда, как из адова колодца снова раздались крики и стоны.
- Дамбо, дуй сюда, да пистоли врагам не оставляй! - Согрон, опиравшийся всей тяжестью на камин, хоть и был слаб, но, похоже свою игру ещё не закончил. Во всяком случае, не пощекотав чужие нервы, уносить ноги, он готов не был. Пистолет в его руке уже приплясывал, дымовая туча застила глаза, не позволяя ничего рассмотреть, но промахнуться в копошащуюся многоголовую и многорукую кучу было решительно невозможно. - Ага, ещё один!.. Ты куда, дуралей!? А ну назад. Зашибут же...
Дворянин костерил не в меру ретивого слугу за проявленную им инициативу. Скрипуче и не сразу сообразив, что аркебузу в узкий лаз с низким сводом ему никак не протащить Дамбо решился на никому ненужное геройство. Подбежав к порогу, он от всей своей дремучей души приложился прикладом по чему-то в дыму неопределимому, но блестящему. Раздался фальшивый звон и тошнотворный хряск, а довольный недоросль, бросив переломанную никчёмную теперь уже фузею, припустил к сударю Согрону и с готовностью подставил ему своё плечо.
- Слыхали, господин Согрон, - успел он ещё похвастаться, прежде чем сдвинувшийся с места камин отделил беглецов от преследователей непреодолимой преградой, - как оно смачно чвякнуло? У меня от того звука ажно в душе чего-то задребезжало сладко... и маленько противно.
- Дурья твоя башка, - ругнулся Согрон, навалившись на всей тушей на слуг, - убить же могли ни за грош.
- Так не убили же, - разумно ответствовал бестолковый юноша и беззаботно шмыгнул широким прыщавым носом.
Лусс, пока их дождался, весь извёлся и чего только себе не нафантазировал. Но все страхи его в этот раз оказались совершенно напрасны. Неожиданно отвалилось небольшое деревце вместе с пластом земли и корнями. Из-под стены, огораживающей господский сад, выбрались избегшие верной гибели люди по большей части бледные от страха и пережитых треволнений, и в меру возможностей своих припустили к спасительной лёгкой коляске. В ней разместились с трудом и без намёка на удобства, но тут уж не до жиру - спасаться можно и без мягкого дивана под задницей: чего уж там? Про это никто и не подумал. Как только расселись, вокруг лежащего наискосок дворянина, так чуть ли не в голос все и заверещали, что, мол, пора уже и уматывать, всё равно куда, лишь бы отселе подалее. Галдёжь, почти панический, прекратил тяжко дышащий дворянин:
- Заткнулись все... Ша! Лусс, правь к Кобольдовой хибаре. Не пялься на меня, как на придурка. Правь куда велено. Там... там спасение...
Плетущий паутину.
Власти жаждалось нестерпимо. Нет... Не так... Власти просто жаждалось. Начало сказываться утомление и потому нестерпимость покуда ушла в тень. Герцог, сморщив своё бледное лицо, с остервенением тёр покрасневшие от недосыпа глаза. Х-хе, если вообще на чистоту, то сейчас, вот именно в этот самый момент, упомянутая жажда Эргондта совсем отпустила. Когда ему втемяшилось в лысую башку подвинуть на престоле излишне деятельного монарха, он, если честно, даже близко не представлял себе, насколько всё будет хлопотно. Нет, всевозможных кабинетных тягот его сиятельство вовсе не страшился; он был готов ночами, сутками напролёт сидеть за своим столом, даже иной раз и, не обедав, разгадывая заковыристые контрходы противной стороны. Так, собственно, ему всё и представлялось. Анккольский был готов к жертвам со стороны всех, кто оказался на его стороне. Тут верность вассальной присяги обязывает или непогашенные долги. Более того, он сам, укрепив собственный дух, приготовился к неизбежным неудобствам. Считай тоже - жертвам. Об отсутствии регулярных обедов уже упоминалось. Опять же могло случиться и так, что, погрузившись в дела с головой он был готов добровольно лишить себя... Чего, собственно можно себя лишить? А... ну охоты в собственном лесу или слушание мелодий г-на Апприччи - величайшего скрипача современности. Чего он никак не ожидал, так это ночных блужданий собственной обожаемой персоны по всяким столичным закоулкам. А, клятые обстоятельства потребовали от него - великого человека! - именно этого.