Отряд полуночных героев втянулся в ворота, густо дыша перегаром. Не сказать, чтоб тёртый народ его составляющий, сразу утратил присутствие духа, однако мысли схожие с думами Охвостка, посетили многих. Однако, вопреки ожиданиям, встретили их радушно с подношением хмельного и обещанием сочных безотказных баб. Правда, вид встречающих, был несколько необычным. Торчало у них из-за спин нечто непонятное и тылом к лихим парням они поворачиваться стеснялись. К тому же, как шепнул другу Охвостку друг Клещун, лучше было бы, если б они поменьше улыбались, уж больно зубы у них были редки и остры. Но вроде бы всё обошлось. Провели их в большое строение под черепичной крышей, оказавшееся одним большим залом для пиров, где таким широким натурам не развернуться было бы большим грехом, и гостеприимно усадили за общий стол. Снеди на нём оказалось столько, что сударь Охвосток решил повременить с побегом, к чему его призывала и природная жадность. Сударь, их нанявший, был просто на седьмом небе от того, что с больным чародеем в пути ничего худого не приключилось и, сочтя это заслугой мужественного эскорта, он пообещал прибавку...
- Господа! - заявил он, порога не переступая. - Дайте мне минуту времени - утрясти формальности со здешними обитателями и я вас отблагодарю... более чем щедро.
Народ здесь собрался не простой и недоверчивый, поэтому сударь Шотс, помявшись в некоторой нерешительности, продолжил:
- По двадцати кайцеров плачу каждому прямо сейчас. После, будет видно. А пока... гуляйте, за всё уплачено!
Однако обещанную двадцатку на стол перед каждым сразу никто не положил, команда: "Пейте вволю", всё ж таки последовала.
Такой приказ по армии услышишь не каждый день. И как было его не исполнить?
Господа Охвосток и Клещун первыми заорали, показывая всем и каждому, как они рады. Но про меж себя переглянулись со значением.
"Ишь, как дела-то повернулись, - выкатывал мутные бельма Клещун. - Грешно нам будет, ежели мимо нас..." - "Да что ж мы с тобой распоследние дурни что ли? - понимающе таращился Охвосток. - Получим нежданный гонорар, пожрём на халяву, дождёмся, когда весь этот сброд перепьётся и кошели у ротозеев посрезаем. А уж после - дёру. Столько серебра возьмём, что полгода можно... у-у-ух... А то и год!"
Грабить своих - стыдобище. Да где ж тут свои?
Однако пошло всё иным путём: время галопом летело, шайка старательно надиралась до синих огурцов, а окаянца Шотса не было и в помине. Два ухаря начали заметно беспокоиться, и, будучи от рождения людьми недоверчивыми, порешили они взять судьбу в собственные руки. Похвальное решение - мужское. Хлебнули они по маленькой, для храбрости, потом ещё по одной, для сугреву, ибо ночь коротать предстояло им в лесу, где вместо крыши разве что звёздное небо. А третью приняли на грудь, исходя из смутного представления о мистицизме. После этого ещё чуток посидели, ласково поглядывая на расшумевшуюся братию и пошатываясь, пошли по рядам, то и дело, спотыкаясь, на дружков грузно наваливаясь, но вежество блюдя, не забывая перед каждым сердечно извиняться. До дверей добрались под дружную ругань недовольной общественности, всё-таки успели заколебать всех, пока ползли, там, на краткое время, остановились. Бросало их из стороны в сторону нещадно. Будь дружки их, в зале пирующие, хоть частью малой, но трезвее, обязательно заподозрили бы эту парочку в нечестной игре. Уж, больно они на показ, друг дружку плечами поддерживали. Но кому было трезвость блюсти при обилии даровой выпивки и карманах полных серебра? Охвосток дверь аккуратно тронул, ожидая нехорошего. По себе всё живое меряя, он был готов к тому, что сараюшка, с пирующим отребьем, уже заперта снаружи на амбарный замок. А тут всё открыто - чудо!
- Сматываемся друг Клещун, - сипло прошептал Охвосток, и ожидаемо получил от приятеля полное одобрение своего такого мудрого решения. - Но... через главные ворота не рискнём... Там стража... Вопросы возникнут... Может и шум подняться. А шум нам сейчас меньше всего нужен. Сбегутся пьяницы нами обнесённые, а у нас полны пазухи ихнего добра. Порежут, аспиды, на тонкие шнурки. Рвём через стену в лес. Рогачей тут оставим. Всё равно скотина была худая. Там кустами к тракту... Я дорогу запомнил. Уже утром там будем, ну и решим тогда в какую сторону двинем.
Пересекая обширную пустыню вытоптанной ногами площади и всячески стараясь избегнуть попадания в неяркий свет редких факелов - а ведь уже и ночь подкралась, как времечко-то летит? - деятельный сударь Охвосток занялся арифметикой. По его довольно приблизительным подсчётам выходило, что спёр он у подельников четыре кошеля. Ага, стало быть, сейчас у него в карманах семьдесят пять кайцеров включая собственные, честно заработанные. Деньги большие, даже очень. Деньги такие, каких он в жизни не видел. М-да-а... Ловок всё-таки господин Охвосток. А ведь Клещун тоже по карманам горазд шнырять. Скольких он от серебра освободил? Тоже четверых, али более? Может пятерых?.. И тогда он будет богаче его, Охвостка. Разве это справедливо? Ага, вот и забор...