- Сорок, - рубанул на удачу Шотс. А ну как повезёт? С сорока-то головорезами он у-ух, как развернётся.
- Сорок не пойдут. - Да, розовый цвет мечты начал блёкнуть, так и не разгоревшись в полную силу. - Горовцы я без защиты бросить не волен. Пойдут двадцать... Молчи, - тут же пресёк некто готовые сорваться с губ человека возражения. - По тому, кого ты описал... если только не ошибаешься... Два десятка из рода Ананси совладают. Двадцать первым иду я.
- А?.. - разинул рот Шотс, желая уточнить, кто такой собственно этот самый "я", а то, окромя задавленного подушкой карканья, человек герцога никого и не видел. Покупать же кота в мешке, он приучен не был. Но договорить ему не дали.
Откуда-то с той стороны света - ох и не хорошие образы в этот момент нарисовались в воображении Шотса - выдвинулся кое-как сляпанный колченогий стол.
- Сколько душ добавишь в случае успеха? - последовал ещё один вопрос.
Убийца понял, о каких душах идёт речь. Судьба людей, которых он сюда завёл, была ему понятна с самого начала, и это его ничуть не смутило:
- Десять процентов, - памятуя о щедрости Эргондта Анккольского, бросил на кон человек лишённый совести. - Десять процентов всех пленных. Мой сюзерен, в случае вашего успеха, - нашёл он нужным уточнить, - может своей волей добавить ещё. Устраивает?
Снова уже знакомое куриное перханье. А чуть погодя:
- Клади на стол...
Шотс, довольно осклабившись, одну за одной, не спешно и с пристуком о дерево, выложил неизвестно перед кем три толстенькие золотые монеты. Из непроглядной тьмы медленно вытянулась большая рука очень похожая на лапу хищной птицы и так же медленно собрала зёрна будущих кровавых всходов.
Et strey canes.
(Время бродячих псов).
Дым они никак не могли не заметить. Совсем не далеко от дороги, за купами ухоженных, аккуратно подстриженных деревьев, что-то обречённо догорало, и это не был легкомысленный, весёленький костерок. Слишком густо чадило. Слишком силён был запах смерти.
- Пятый день пути и вот оно - началось, - Капитан сокрушённо качнул головой, и, тронув повод своего ездового зверя, свернул на дорожку, вложенную зелёным камнем. - Приготовьте-ка оружия, братья, - чуть обернулся он. - На всякий случай.
Отряд кондотьеров, решение Капитана, глянуть, что там и как, принял со всей серьёзностью; кто-то лютует в этих местах, и неплохо было бы составить хоть какое-то представление, о том, кто бы это мог быть. Дорога им предстояла неблизкая: мало ли как дело могло обернуться? Встречи с теми, кто здесь бесчинствовал, исключать никак было нельзя.
О красоте уничтоженной пламенем усадьбы теперь можно было судить лишь по жалким остаткам вытоптанного сада.
- Почему нет солдат? - Согрон соскочил со своего носорога. - Ведь давно полыхает. Где они, кавалерийские разъезды?
Капитан и Лусс мрачно переглянулись. Им, матёрым, уже всё было понятно.
- От того и полыхает, Мот, что разъездов поблизости нет ни единого.
- А где они, чёрт их без мыла дери!? - Кто бы ожидал такой перл от скромного стряпчего?
Бескровник с ответом помедлил, к чему-то внимательно приглядываясь:
- Нет... мертва уже, - сказал без эмоций и обратился к впечатлительной иллорийской молодёжи: - Король и владетельные лорды все силы до последнего солдата под себя стягивают. Война началась, мальчики. Большая война. Не осталось войск на периферии, вот мразь всякая и распоясалась. Капитан, командуйте бойцам, нужно людей похоронить.
- Похоронить!?. - вскинулся Глар. - Кого похоронить?
Роминий молча ткнул пальцем в развалины. И мрачные кондотьеры увидели то, что первым приметил глазастый Бескровник - три обгоревших тела. Кем были эти несчастные с места, где стояли наёмники, определить было невозможно. Но через минуту, подойдя к руинам они поняли - один труп принадлежал взрослому, скорее всего, матери и двум детишкам.
Лица людей и нелюдей одинаково заледенели. Неподалёку - ноги дальше не донесли - натужно блевал Рулло. Кто его осудит? Стойс, которую трудно было заподозрить в особой любви к человечеству, поскольку к нему отношение она имела несколько опосредованное, замерла недвижимо, устремив остекленевшие глаза к небу и что-то не слышно шептала. Там в высоте безмятежной ни о чём, не подозревая, парили, расправив крылья, химера и горгул; с воздуха отряд был прикрыт всегда. Но какое это сейчас имело значение?
- Кто... - яростно втыкая заступ в землю, спросил Согрон у всего света разом. - Кто это сделал?
Злость его полностью компенсировала не умение работать. В начале согроновы чада решили возмутиться, мол, рытьё могил - дело не дворянское, но получив жёсткий приказ Капитана и суровые взоры всего отряда кондотьеров, барчуки передумали. И теперь с матюгами ковыряли землю для последнего пристанища невинно убиенных. Рядом пыхтели братья Йети.