Дворянин, набравшись смелости, рискнул открыть глаза. Первая попытка оказалась катастрофически провальной. В раздражении он дёрнул щёкой и познакомился ещё с одним видом боли - тупой, тяжкой, ощутимо оттягивающей половину лица вниз. "Морда покоцана - хрен с ней, - фатализм его не покинул, - но ослепнуть не хотелось бы... А ну ещё раз..." И человек, в миру носящий погремуху Бескровник, мужественно решился на вторую попытку разлепить веки.
- Капитан! - Кажется, это Барли? - Бескровник очнулся.
Роминий Лусс, всё ещё ни черта не видя, но осознавая, что это просто из-за влажной тряпки на глазах, попытался хотя бы сесть. Зря он это... Так резво, да без проверки собственной дееспособности. Его тут же скрутил жесточайший приступ рвоты.
- Ты бы прыть поубавил, - расслышал он сквозь утробные позывы голос Капитана, - сотрясуха у тебя, что надо. Как ещё черепушку не раскололо? Ага-ага, и морду не криви - швы разойдутся. Тебе правую щёку разворотило. Так наша Барли её из лоскутков больше часа собирала а после, как могла, заштопала. Говорит, из бабской солидарности. А то, как бы ты с дырой в морде перед красавицей Люциллой предстал?
Та-ак, по крайней мере, с двумя Бродячими всё в порядке - с умницей Барли и с Капитаном, языкастой сволочью. Тряпица свалилась с глаз и Лусс тут же использовал её, чтобы утереть рот.
- Рад, - промямлил с большим трудом Роминий. - Рад, что ты уцелел. И Барли... - её он увидел краем глаза, - спасибо.
Он валялся на земле, покрытой мягкой травкой: а где, мать их, булыжники с тропы? И где сама тропа?
- Все... - говорить было чертовски трудно, слова упорно не хотели складываться в предложения. - Все живы?
Капитан и амазонка потупились.
- Кто? - страдальчески выдавил Лусс.
- Музёпа, крыло вывихнул и, кажется, лапу сломал. - Это Мурр. Жива, красотуля, что не может не радовать. Амазонка появилась в поле зрения, облачённая в полный доспех. - Муву тоже досталось. Рёбра поломаны. С левой ключицей что-то неладное. Но жить будет.
- Кто? - не желая больше тянуть муку неизвестности, повторил Роминий.
- Йе, - глухо, как из бочки проговорил Ти, раздвигая необъятным торсом, сгрудившихся возле раненного однополчан. - Камнепадом в пропасть снесло... И не похоронить, брата.
Ти, говорил медленно, натужно и прерывисто.
-Ты-то сам, как?..
Большим было сердце брата Ти. А у Роминия вдруг защипало глаза, да так резко, что и не удержаться.
- Прости, - выдохнул он едва слышно. - Прости, брат. Не успели мы. Я... Я не успел.
Когда заросший диким рыжим волосом и жёсткой непроходимой бородой дядька обнял Роминия, тот не сумел сдержаться - заревел в голос, как дитятя, и к его надрывному рёву присоединились судорожные всхлипывания твердокаменного Ти. Не похоронить, так хоть оплакать. О, каждый из них терял кого-то и не одного и не двух. Но когда-никогда плотину в душе прорывает у каждого, даже если потом в этом никто не признаётся.
Хозяйству отряда был нанесён ущерб значительный: потеряли Бродячие псы многое - и запас пороховой, пусть и не весь, и продовольственный. При бегстве многое погрузить не успели. Так и бросили провиант на тропе. Но всё это мало занимало тёртого жизнью Капитана. Что действительно его тревожило, так это моральное состояние бойцов. А оно было не из лучших. И то - с чего бы им радостью лучиться? Вроде и не продули сражение. Но у кого же язык повернётся такое победой обозвать?
Хорошо хоть у Ти хватило разумения и душевной крепости в кровной беде своей не обвинять Бескровника. Тому и собственного самоедения хватило выше крыши.
Роминий Лусс на ноги без посторонней помощи встать не сумел. Дурной знак. Почитай половина бойцов находилась в состоянии далеком от идеального. А впереди... Чёрт его ведает, что там впереди? Вот о том, что позади, мудрый Капитан и сам догадывался, ещё пару часов назад, приметив солнечный блик отбрасываемый стеклом подзорной трубы - ворог не дремлет, следит неусыпно. И пусть матёрый Капитан не ждёт нападения именно сегодня - после того, как всех без разбора встряхнуло, нападать на не поверженного врага? Такое только в детских сказках бывает. Но ведь у преследователей, судя по всему, боевой дух, если и перестал пламенеть, однако ведь не угас полностью. Не-ет... Нет. Сегодня они, как и Бродячие псы будут раны зализывать. Лелеять собственную ярость и разжигать жажду мести, делая её неутолимой. А вот завтра... или, если у них предводитель не дурак, - послезавтра, они нанесут свой удар. Псы восстановиться не успеют - вон, химера, уж на что крепкая тварь, а и то с верхотуры навернувшись, поскуливает жалобно. А Мув?.. И Пагг дрыхнет беспробудно с офигенного бодуна. Да, потрепало псов...