Огромное влияние религии сочеталось в Восточной Бухаре с господством феодально-патриархальных отношений. Значение этих факторов убедительно показал генеральный консул РСФСР в Душанбе Нагорный. В записке «О басмачестве в Восточной Бухаре», составленной 20 апреля 1922 г., он отмечал, что «у племен существует институт родовых начальников, деятельность которых совершенно независима от какой бы то ни было центральной власти в Бухаре, будь то власть старых эмиров, или же, как в настоящее время, власть в лице советских органов новой Республики».
Беки имели свои дружины, единовластно вершили суд и расправу.
«Вследствие полнейшего невежества и политической отсталости населения, воспитанного в духе религиозного фанатизма, — писал далее Нагорный, — беки, пользуясь поддержкой мулл, фактически являются неограниченными властителями. Судопроизводство или отсутствует, или производится в порядке известных традиций, но весьма часто в роли судьи выступает сам бек, применяющий иногда за пустячные провинности в качестве кары безвозмездную реквизицию имущества виновного или даже телесное наказание вплоть до лишения жизни. Следует сказать, что самым характерным является то, что население относится к такому социально-правовому порядку как к нечто законному и естественному и, несмотря на периодическое проявление время от времени своего недовольства, в общем и целом терпеливо выносит даже грубые нарушения установленного традициями порядка» [42].
Используя религию, контрреволюция внедряла в сознание верующих антисоветизм. Опа пыталась доказать, что социалистическая революция и Советская власть — творение «кяфиров», т. е. «неверных», которые якобы намерены уничтожить ислам п самих верующих. Басмаческие банды представлялись как защитники ислама.
После успеха Гиссарской экспедиции и бегства эмира в Афганистан контрреволюция прилагала все силы для укрепления своих позиций в аппарате молодой Бухарской Республики. Используя нехватку подготовленных кадров, идейную незрелость многих бухарских коммунистов, реакционные элементы в трудные месяцы становления БНСР сумели занять важные посты. В правительстве Республики, в органах Советской власти на местах оказалось немало бывших беков, эмирских чиновников п баев. Они саботировали демократические преобразования, тормозили советское строительство. Стремясь вызвать недовольство населения Советской властью, проводили необоснованные репрессии в кишлаках (аресты, конфискация зерна и имущества).
Некоторые честные, преданные Советской власти, но слабо подготовленные в идейно-политическом отношении советские и партийные работники по недопониманию или под воздействием враждебных элементов допускали ошибки, извращали линию партии.
Как вскоре выяснилось, многие контрреволюционеры, занявшие ответственные посты, вошли в прямую связь с басмачами, помогали им вновь собрать свои силы. Басмаческое движение стало возрождаться. Восстанавливали и укрепляли свои отряды Давлиятман-бий — в Бальджуане, Парванчи — в Дангаре, Ишан Султан — в Дарвазе, Фузайл Максум — в Каратегине, Ибрагим-бек — в Локае.
Основным лозунгом басмачей в это время оставался «газават» — так называемая священная война против «неверных». Курбаши накапливали оружие, которое по-прежнему доставлялось из-за рубежа, запасались продуктами питания. Верховным руководителем контрреволюции в Восточной Бухаре являлся Сейид Алим-хан. На советской территории находился его представитель Ахмед Ток-сабо. Еще до бегства в Афганистан эмир разослал по кишлакам своих агентов с целью организации басмаческих отрядов.
Развитию басмачества в Восточной Бухаре способствовала предательская деятельность уполномоченного правительства Бухарской Республики Усман Ходжи Пулатходжаева. Ставший председателем ЦИК Бухарской Народной Советской Республики, Пулатходжаев направил в Восточную Бухару своего брата Атаходжаева, который продолжал антисоветскую деятельность своего предшественника. В августе 1921 г. он вступил в переговоры с басмачами, выдал им 12 аксакалов, активно помогавших Красной Армии. Шесть из них басмачи публично зарезали. Атаходжаев заключил официальный договор с курбаши Давлиятман-бием. Деятельность басмачей была как бы легализована. Многие курбаши получали ответственные посты в советских учреждениях. Как «законные» представители Советской власти они начали проводить мобилизацию, собирать налоги в свою пользу. В их руках оказалось полтора миллиона пудов хлеба, собранных для государства.