Тем временем борьба с басмачеством усиливалась. В результате совместных действий Красной Армии и добровольческих формирований с февраля по 11 октября 1922 г. в Ферганской долине было разгромлено 119 банд (из 200), насчитывавших 4400 басмачей.
В ликвидации столь значительных сил басмачества в Ферганской долине огромную роль сыграла правильно проводимая в жизнь ленинская национальная политика и большая помощь населению, шедшая из Советской России. Только в 1921–1922 гг. туркестанскому дехканству трудящиеся РСФСР выделили из своих скудных ресурсов 4,5 млн. пудов хлеба.
Все сделанное партией и правительством для оказания помощи трудовому дехканству Ферганы в сочетании с боевыми операциями привело к быстрому разложению басмачества. Для последних месяцев 1922 г. характерным стал приход басмачей с повинной. Только в Андижанском районе добровольно сложили оружие пять банд, а всего к концу 1922 г. в Ферганской долине — около 4 тыс. басмачей. В бандах оставалось около 2 тыс. человек.
Большое значение для окончательного разоблачения басмачей в глазах населения имели показательные процессы над их главарями.
Судебный процесс над Рахманкулом проходил в старой части Коканда. Сюда собрались многие тысячи жителей окрестных кишлаков. Показания свидетелей, нарисовавших леденящую кровь картину зверств, чинившихся басмачами, вызвали единодушное требование трудящихся сурово покарать бандита.
Открытые суды в присутствии многих тысяч дехкап и горожан были проведены над Аман-Палваном (в Намангане), курбаши Сангином и др.
Вот репортаж об открытом суде над Муэтдином и его сообщниками, состоявшемся в сентябре 1922 г.
«Громадный двор мечети Азрет в городе Оше. Тысячная толпа. Здесь и местные жители, здесь и приехавшие за сотни верст любопытные и делегаты; каждый стремится пробраться вперед и увидеть, хоть на один момент, скамью подсудимых, на которой сидит царек Ошского района Муэтдин, или, как он именовал себя, Эмир-ляшкар-баши Муэтдин-катта-бек Усман Алиев, что в переводе значит: Верховный главнокомандующий, непобедимый Муэтдип, большой господин Усман Алиев.
Вокруг Муэтдина — ближайшие помощники его. Здесь и известный палач Камчи Темирбаев…
Путем жесточайшего, невиданного террора осуществлял Муэтдин господство над дехканством Ошского района. Десятками насчитываются его кровавые подвиги и тысячами — жертвы. Недаром же матери пугали его именем своих детей, недаром даже здесь, на суде, бледнели и шарахались в сторону свидетели от одного его взгляда.
Несколько дней тянулись свидетельские показания. Свидетели — живые страницы жуткой летописи о кровавом разгуле. Вот толстый арбакеш. Он вез, под охраной 45 красноармейцев, транспорт.
— В транспорте, — рассказывает он, — было до шестидесяти человек граждан, среди них были женщины и дети. По нашим законам беременная женщина считается святой. Но для Муэтдина нет ничего святого — он уничтожал всех. Беременным женщинам вспарывали животы, выбрасывали плод и набивали животы соломой. Детям разбивали головы о колеса арб или устраивали из них козлодранье, и они разрывались на части. Красноармейцев сжигали на костре…
Появляются новые свидетели, и все они твердят одно: если власть не расстреляет бандита, они покинут свои места и уйдут в Мекку. Десятками поступают приговоры от населения.
Вот мальчик лет 11–12. Со слезами и дикой злобой кричит он в лицо палачу:
— Ты зарезал моего отца, я это видел сам.
— Врешь, — отвечает басмаческий вождь, — он сам себя зарезал нечаянно ножом.
Свидетель, старик мулла, картинно поднимает руки к небу и воздает молитву к своему богу за справедливый пролетарский суд. И, как по команде, тысячи голосов присоединяются к его молитве и тысячи глаз устремляются к небу.
Долгими несмолкаемыми аплодисментами встречается речь обвинителя, требующего расстрела для Муэтдина и его приближенных. Протестующие крики и угрозы несутся по адресу защитника, просящего о снисхождении. Защитник теряется.
Приговор мог быть только один. Муэтдин и семь его помощников приговорены к расстрелу»[54].
Несколько все еще действующих банд находилось в пограничных районах. Поскольку они уже не представляли серьезной угрозы, Ферганский фронт был упразднен, руководство окончательным разгромом оставшихся групп в марте 1923 г. перешло к специально созданной комиссии. Численность добровольческих отрядов сокращалась до 2108 человек и добровольной милиции до 1200 человек. Но отряды укреплялись организационно. Милиция переводилась на полное государственное обеспечение и вооружалась новейшим по тому времени стрелковым оружием.
54
«Боевые эпизоды. Басмачество в Фергане и Хорезме». Сб. материалов. Москва — Ташкент, 1934, с. 46–47.