— Они так и так пропали бы, если бы не ты. Нет, половину возьмешь, — обрадованный тем, что Пиапон не берет панты целиком, зачастил Пота.
— Оставь себе, тебе жениться надо, эти панты целое тори стоят.
Пота вдруг вспомнил нежные глаза Идари, белое круглое ее лицо, толстые тугие косы, и теплая волна захлестнула его.
«Брат сам намекает! Идари! Идари, ты будешь моей женой! Слышишь? Моей!»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Весь день Пиапон с Потой разделывали изюбра, колдовали над пантами, обваривая их в кипятке. Мясо изюбра не выдержало бы и двух солнечных дней, поэтому охотники решили его закоптить. Пока Пиапон разделывал тушу зверя, отделял мясо от костей, Пота в двух котлах варил лучшие куски изюбра и его голову. Потом он забил в землю несколько кольев с рогульками и пошел рубить жердинки на перекладины.
Пиапон закончил разделывать тушу, возле него красной горкой лежало мясо на зеленой травяной подстилке, а рядом тут же белели кости. Пиапон закурил трубку и наблюдал, как молодой охотник на жердинках развешивал мясо, разжигал под ним большой костер. Он, довольный, улыбался, когда Пота стал накладывать на трепетавшие языки огня зеленые ветви тальника, вспомнив, как он сам в молодости впервые коптил мясо ветвями осины, как потом все домашние отказывались от его копченки, потому что она получилась горькой, будто он нарочно облил ее лосиной желчью.
«Охотником хорошим станет», — подумал Пиапон и спросил:
— Ты раньше коптил мясо?
— Нет, не приходилось. Только видел, как это делают.
— Так уверенно все делаешь, я подумал, ты уже десяток лосей закоптил, — не удержался от похвалы Пиапон.
Потом они ели мясо, хватая его зубами и лихо обрезая возле самых губ, охотничьими топориками дробили голенные кости и высасывали розовый сладковатый мозг. К вечеру, когда, насытившись, они прикорнули под тенью кустов и уснули сторожким сном, подъехал Дяпа.
— Одному надоело без дела сидеть, потому приехал, — оправдывался он, доедая оставшееся вареное мясо.
— Не хитри, — смеялся счастливый Пота, — услышал ночной выстрел, унюхал кровь, как ворон, потому и приехал. Сознайся лучше. — Пота мог шутить с Дяпой, они были почти ровесники, Дяпа старше его всего на два года.
— Я думал, ага стрелял, приехал посмотреть…
— Чего к жене не съездил, успел бы, — скрывая улыбку, сказал Пиапон.
Вечером Пиапон, оставив молодых охотников, поднялся еще выше на три кривуна. Речушка в этом месте так сузилась, что трехметровый маховик охотника при гребке касался обоих берегов, шелестел сочной тугой травой. До глубокой ночи караулил таежник, прислушиваясь к лесным звукам, по шелесту крыльев узнавая птиц, по шороху травы, по ломкому хрусту веточек угадывая зверей. Утром, когда солнце поднялось над сопками, Пиапон увидел изюбра. Таежный красавец медленно вышел из-за белых стволов осин, остановился среди низкого кустарника и, настороженно принюхиваясь, стал оглядываться по сторонам. Не заметив опасности, изюбр с высоко поднятой головой зашагал к речке, он шел прямо на дуло ружья спрятавшегося за кустарником охотника, но потом вдруг повернул влево и скрылся в серебряных брызгах воды.
«Озеро там? — удивился Пиапон. — Да, есть, кажется, с вороний глаз озеро».
Пиапон стал осторожно подкрадываться к озерку, делая несколько быстрых шагов, когда изюбр окунал морду в воду, и замирал как пень, когда зверь поднимал голову. Таежник подкрался на пятьдесят шагов, и утреннюю тишину распорол гром выстрела. Птицы затихли в кустах, оглушенные внезапным громом. Изюбр прыгнул вверх, будто хотел уйти в голубеющую небесную даль от земной боли, потом уронил пробитую пулей голову на охлажденную ночными звездами воду, и вода в тот же миг окрасилась в красный цвет.
«Хорошо, панты на воде всегда целы остаются», — подумал удовлетворенно Пиапон.
Освежевав пантача, охотник взвалил на себя половину туши и отнес в оморочку, вторым заходом он приволок остальное. Вялое течение неторопливо понесло на своей спине нагруженную мясом берестяную лодчонку.
Дяпа с Потой свежевали только что убитого большого, с ветвистыми рогами черного сохатого — быка — и с жадностью ели куски сырой печени и почек. Пиапон тоже отведал этого лакомства, помог погрузить мясо на оморочки, и они тронулись в обратный путь. После полудня, когда небо покрылось черной тучей и ливень обрушился на изжаждавшуюся землю, охотники были на устье речки. Не успели они выйти из оморочек, как к ним подбежали женщины в развевающихся широких халатах. Первой прибежала Идари, мельком взглянула на братьев и удивленно уставилась на Поту.