— Всё понятно, сэр, — с сомнением в голосе проговорил Хефни.
— Вот какая информация мне нужна от ваших шестерых туземцев. Информация, а не приглашение на обед. — Увидев, как Хефни от страха замигал, Круин жёстко усмехнулся. — Если вы сами всё вытянете из своих подопечных, это будет занесено в графу отличий вашего послужного списка. Но если мне придётся делать вашу работу — пеняйте на себя.
Хефни отрыл было рот, потом закрыл и затравленно посмотрел на Калму, который стоял ни жив ни мёртв.
— Можете идти, — отпустил всех четверых Круин. — В вашем распоряжении одна неделя. Если вы не выполните задания, я расценю это как дезертирство с линии фронта, и вас будут судить как находящихся на действительной службе со всей строгостью, предусмотренной Дисциплинарным уставом.
Все четверо побледнели, отдали честь и двинулись по одному к двери. Круин, презрительно сощурившись, глядел им вслед. Подойдя к иллюминатору, он стал смотреть, как за стеклом быстро сгущаются сумерки. На востоке слабо светилась мерцающая звёздочка. Она была очень далеко, но Гульд был ещё дальше.
На шестнадцатые сутки, в полдень, командор Круин, начищенный и при всех орденах, под резкий звон золотых колокольчиков отправился к зелёному холму. На границе выжженной зоны ему отдал честь недавно поставленный здесь часовой. Лицо у него было мрачное, и козырял он вяло.
— Вот как ты приветствуешь начальство! — сказал ему Круин, поймав его угрюмый взгляд.
Часовой ещё раз отдал честь, на этот раз чуть живее.
— Давно не занимались строевой подготовкой, — ехидно заключил Круин. — Отвыкли от военной дисциплины. Я знаю, чем от этого лечат. Каждый день в течение целого периода будешь тренироваться — отдавать честь. — Взгляд Круина не отрывался от лица часового. — Ты что, немой?
— Никак нет, сэр.
— Молчать! — рявкнул Круин. И, выпятив грудь, добавил: Продолжай нести караул.
Остекленевший взгляд часового блеснул возмущением, он молча отдал честь третий раз, повернулся, щёлкнув по уставу каблуками, и зашагал вдоль края выжженной полосы.
Взойдя на холм, Круин сел на большой валун. Сначала посмотрел налево, на долину космических кораблей, затем перевёл взгляд в другую сторону, туда, где росли деревья, тянулись возделанные поля и вдали виднелись домики. Стальной шлем, украшенный литыми крыльями, давил голову, но он не снял его. Серые глаза холодно созерцали из-под нависшего козырька открывшийся ему мирный пейзаж.
Наконец она пришла. Он сидел здесь уже полтора периода, а её всё не было, но он чувствовал, знал, что она придёт, знал, хотя и не мог понять, какой тайный инстинкт подсказал ему это. Никакого желания видеть её у него не было. Никакого. Да, не было.
Она легко шла между деревьями на своих тонких длинных ногах. С ней пришли Сыо и Сэм и ещё три молоденькие девушки. У них были большие смеющиеся глаза. Волосы-у всех были тёмные, а ноги длинные.
— Привет! — окликнула они Круина, увидев его.
— Привет! — как эхо, повторила Сью, тряхнув мышиными хвостиками.
— Привет! — надул щёки малыш, стараясь не отставать от сестёр.
Круин нахмурился. Его сапоги и шлем сияли на солнце.
— Это Бекки, Рита и Джойс — мои друзья, — сказала Марва на своём странном гульдском языке.
Все три улыбнулись Круину.
— Я привела их посмотреть корабли.
Круин промолчал.
— Вы ведь не возражаете, чтобы они посмотрели на корабли?
— Не возражаю, — недовольно буркнул он.
Марва изящным движением опустилась на траву, подобрав под себя длинные ноги. Все остальные уселись рядом, кроме Сэма, который крепко стоял на своих толстых ножках и сосал большой палец, сосредоточенно изучая ордена Круина.
— Отец очень жалеет, что вы не могли к нам прийти.
Круин ничего не ответил.
— И мама тоже. Она прекрасно готовит. И очень любит гостей.
Круин молчал.
— Вы не смогли бы прийти к нам сегодня вечером?
— Нет.
— А завтра или послезавтра?
— Мадемуазель, — начал он жёстко, — я не хожу по гостям. И никто из моих людей не ходит.
Марва перевела его слова подругам. И все дружно от души рассмеялись. Круин покраснел и встал.