Быстро. Слишком быстро.
Вольфрам Цербер появился в Ускоренном Мире за три дня до своей встречи с Харуюки. Другими словами, в дуэлях он начал выступать лишь восемь дней назад. Конечно, нетрудно представить, что он много тренировался перед тем, как сражаться в дуэлях, но аватар, который ещё на днях имел лишь первый уровень, а теперь вдруг научился использовать Инкарнацию на вполне боевом уровне, выходит даже за рамки слова «гений».
Цербер ненадолго отвёл взгляд от потерявшего дар речи Харуюки и посмотрел, как развиваются остальные битвы. Затем он тихо добавил:
— Думаю, я должен вам кое-что сообщить. Как я понимаю, Кроу-сан, вы уже встречались со «вторым»?..
— А... да. С той... личностью, что обитает на твоём левом плече, да? Мы решили называть его Цербер II...
— Хе-хе, мне это имя тоже нравится больше. Действительно, я, «первый», и «второй» — разные личности, но психологические отклонения вроде раздвоения личности здесь ни при чем, просто мы действительно разные люди. Когда-то «второй» не был Цербером — он был самостоятельным бёрст линкером.
— Самостоятельным... бёрст линкером?.. — ошарашенно повторил Харуюки, не понимая, о чём речь. Цербер кивнул, а затем продолжил таким тоном, будто явно хотел сказать гораздо больше:
— Возможно... однажды Аргон-сан или ещё кто-нибудь расскажет вам подробности. Я же хочу сказать вам, Кроу-сан, что могу, хоть и с ограничениями, использовать способности «второго», не меняя личность. Я долетел сюда по воздуху с помощью «Волчьего Натиска» второго... или, если точнее, с помощью копии вашего «полёта», оставшейся с нашей позапрошлой битвы. С каждым применением скопированная способность слабеет, и я могу летать лишь несколько секунд.
— !..
Пусть Харуюки и шумно вдохнул от изумления, в то же время слова Цербера многое объясняли. Когда Харуюки пытался понять, что за аватар свалился на поле боя с неба, на ум ему пришёл именно Цербер II.
И тут Харуюки вспомнил, что, когда II сожрал руку Сильвер Кроу, скопировав способность, он произнёс странную фразу: «в отличие от него, моя способность — не грабёж». А пока Харуюки нахмурился, задумываясь о смысле тех слов, Цербер продолжил:
— А теперь о том, к чему я всё это говорил... поднявшись до пятого уровня, я научился в определённой степени использовать способности не только «второго», но и «третьего». Эта Инкарнация... принадлежит как раз «третьему».
— Что?..
В очередной раз изумившись, Харуюки опустил взгляд на руки Цербера. Фиолетовая аура Оверрея, скорее, не защищала броню Цербера, а цеплялась за неё и пульсировала, словно организм. Даже Харуюки, новичок в вопросах Инкарнации, моментально ощутил, что кем бы ни был этот «третий», фиолетовая аура рождена не положительной Инкарнацией, а отрицательной.
— Н-не делай этого, Цербер, — воскликнул он, обращаясь к стоящему в метре перед собой маленькому металлическому аватару. — Нельзя использовать чужую Инкарнацию. Если ты будешь так делать, тебя затянет на тёмную сторону и...
Но на этом месте он прервался и крепко стиснул зубы.
Харуюки сам вынудил Цербера использовать её, потому что набросился с Инкарнацией, от которой тот мог защититься только таким образом. Если бы Цербер не обратился к этой пусть и заимствованной силе, его бы просто прикончило одним нечестно сильным ударом. У Харуюки нет права приказывать ему отказаться от Инкарнации.
Видимо, Цербер понял мучения Харуюки, потому что вслед за этим покачал головой и сказал:
— Я понимаю, что вы хотите сказать мне, Кроу-сан. Я тоже чувствую, как что-то терзает мою душу, когда я использую эту силу. Но... если вы собираетесь так сражаться, Кроу-сан, у меня нет другого выбора.
Голос Цербера, хриплый, но полный решимости, пронзил сознание Харуюки. Он рефлекторно кивнул, а сам в глубине души прошептал:
«Действительно, я сам пошёл на это. Я решил, что не остановлюсь ни перед чем, чтобы спасти Нико, и пойду, если потребуется, на жертвы. А значит, остаётся лишь одно».
— Да... ты прав. Всё-таки мне не хватает решимости. Цербер, я сражусь с тобой ради своего друга.
В ответ на эти слова, произнесённые с обновлённой решимостью, пришли слова не менее сильные:
— Я очень рад слышать это, Кроу-сан. Я тоже сражаюсь ради своего желания. Сражайтесь в полную силу, иначе вам не победить меня.
Слова Цербера — неоспоримый факт.
Уровни, состояния, Инкарнации — они равны во всём. Победителя в этой битве определит только и исключительно сила души.
Харуюки пригнулся, выставил перед собой руки... и внимательно вгляделся вглубь маски Цербера. Где-то за ней находился длинноволосый мальчик немного младше него.
Сейчас наступил тот час, когда нужно забыть о плане по созданию искусственных металлических аватарах, о «втором» и «третьем». У Харуюки лишь одна причина, по которой он сражается с ним — просто потому, что они встретились на поле боя.
«Вперёд!» — беззвучный клич превратился в серебряную ауру, которую испустило тело аватара, а затем Харуюки оттолкнулся от земли.
Цербер тоже бросился прямо на него, поддерживая на руках фиолетовую ауру.
Инкарнация была и оставалась самым сильным оружием Харуюки, но если ей мог пользоваться и противник, то на лёгкую победу рассчитывать не приходится. Поскольку его Инкарнация требовала и произнесения названия, и движений, неосторожное применение позволило бы противнику с лёгкостью уклониться, а затем нанести ответный удар. В этом Инкарнация немного напоминала спецприёмы, но разница в том, что на неё влияет ещё и эмоциональное состояние, что резко повышало шансы на неудачную атаку Инкарнацией.
Именно поэтому Харуюки окутал свои руки Оверреем исключительно с защитной целью, готовясь встречать рывок Цербера.
Он рассчитывал смягчить атаку и воспользоваться импульсом для — другими словами, использовать Возврат. Когда вольфрамовый лоб Цербера, намного обгонявший по твёрдости броню Сильвер Кроу, оказался совсем рядом, Харуюки резко пригнулся. Уворачиваясь таким образом от смертоносного удара головой, он потянулся к левой руке Цербера.
В ходе их третьей битвы похожая попытка привела к началу контактного боя, доставившего Харуюки много хлопот. Но сложности возникли из-за того, что они сражались на уровне Лёд и Снег, где землю покрывали сугробы. Мраморный пол Заката никак не мог смягчить падение аватара.
Цербер, судя по всему, решил не дать Харуюки провести бросок, поскольку от удара головой он тут же перешёл к попытке раздавить его своим телом. Однако разработанное Черноснежкой Смягчение может управлять не только вектором приблизившегося противника, но и импульсом. Харуюки схватил Цербера за левую руку и ускорил его падение. Одновременно с этим он прижался животом к своей правой коленке, собираясь перебросить противника через голову...
— О-о-о! — вдруг взревел молодой волк. И тут Харуюки увидел, что из спины противника вытянулись слегка подрагивающие полупрозрачные крылья.
Тело волка вдруг резко дёрнулось вверх. Призрачные крылья растворились в воздухе уже через мгновение, но этого хватило, чтобы прервать бросок Харуюки. Пользуясь ускорением от крыльев, тяжёлый аватар с ещё большей силой толкнул Харуюки, и того впечатало в землю спиной.
— Гх... — обронил Харуюки, отскакивая от земли, и тут Цербер молнией метнулся под него.
Обвив руки вокруг шеи, а ноги — вокруг пояса, он изо всех сил вжался в Харуюки. Острые углы вольфрамовой брони начали впиваться в серебро Сильвер Кроу, осыпая землю фейерверком искр.
Ситуация очень походила на возникшую три дня назад в ходе королевской битвы, за одним исключением — в тот раз Цербер пытался сжать его спереди, а не сзади. А значит, сейчас Удар Головой Харуюки ему бы не помог. Как и в прошлый раз, Харуюки не мог расправить свои крылья, и потому не мог резко подняться и впечатать противника в землю или стену.
В ушах сжимаемого клещами Харуюки послышался шёпот Цербера: