– Вы сделаете нас всех одинаковыми, – жаловался Родион почти безнадёжным тоном, но тут же как-то поднимался. – Но так и быть, всё равно снаружи жизнь не лучше. Наверное, я сделал для этих людей всё, что мог. Как говорится, выбирай из двух зол, да?
Посты на него не реагировали.
– Будем учиться первое время, прям как собаки. Но если сдюжим, то проживём очень долго и, главное, сыто! – возвестил Родион своей семье. Его дети улыбались. Они были счастливы. – Хотя кирпич на голову может упасть, от этого тоже никто не застрахован… Но кирпич – не пуля!
– Смотри, сынок, – сказал вдруг дядя Виталя в своей особой манере, по которой Стас заранее понял, куда собирается клонить беседу старый. – Наш борец за простой народ хочет стать собакой!
– А чем ты лучше? – возмутился Родион. – Пришёл сюда, чтобы присосаться, как паразит, и доить пóстов, пока спокойно не сдохнешь от старости? Достойный план! Настоящий революционер в деле…
– Ты давай не пизди! – отрезал дядя Виталя. – Сколько тебе лет, пшено? Сорок? Мне семьдесят. Я видел таких как ты и знаю, что ты за говно такое – заранее знаю! О народе он заботился. Соглашайся, не соглашайся с тем, что с тобой происходит, всем по хую! Ещё раз откроешь свою поганую пасть и начнёшь молоть чепуху про себя любимого и свои ссаные взгляды или планы, и я найду способ сократить твою драгоценную, да хоть бесконечную жизнь до одного дня, понял? Мне терять нечего! А тебе следовало бы поучиться уважению к старшим! Кто тебя воспитывал? Обезьяна? М?!
Родион сделал шаг в сторону дяди Витали, но прежде, чем тот успел что-то предпринять, Стас оказался между ними.
Вмешался Марк:
– Прекратите конфликт немедленно! Вы ведёте себя неразумно. До тех пор, пока вы со мной, больше никто не должен выражать агрессию.
– И что нам за это будет? – задрав подбородок, спросил дядя Виталя.
– Проверьте сами, – ответил Марк.
– Мальчик…, – начал было он, но Марк его перебил.
– Хватит, – сказал он и посмотрел старику в глаза.
«Ну всё…», – подумал Стас.
– Пока хватит! – выдержав взгляд, ответил дядя Виталя.
– Вы ведёте себя неразумно, – спокойно повторил Марк. – Я не понимаю, почему люди, пришедшие сюда, чтобы начать новую жизнь, продолжают ненавидеть это место?
– Ты когда-нибудь бывал снаружи? – спросила вдруг девушка со шрамом, до этого момента пребывавшая словно в спячке. Её звали Лена. Стас познакомился с ней ещё в приёмке.
Куратор замешкался. Казалось, он чем-то смущён и старался не подавать вида, отчего это впечатление усугубилось. Стас заметил, как тот тощий пост ухмыляется, глядя на Марка. Другие называли этого Гуань Юем.
– Конфликт исчерпан! – сказал тот. – Пошли!
Их расселили в общежитии Центра Адаптации. У каждого была своя отдельная комната. Посты называли их "номерами", но Стас не понимал, почему. Может, они весь мир воспринимают как числа?
"Да нет, глупость какая-то", – думал он, изучая своё новое жильё. Места было не слишком много, но здесь было чисто, свежо и по-своему уютно. Им показали, как пользоваться туалетом и водопроводом и принесли еды – это были разноцветные брикеты, не имевшие конкретного запаха и вкуса, а ещё горячий напиток, вроде иван-чая.
Поев, Стас разделся и лёг на кровать, ожидая, пока его вызовут. Забравшись под одеяло, он задремал и снова увидел тот день.
Он был один в их сельском амбаре и играл с ящерицами, которых наловил до обеда. У некоторых рептилий отваливались хвосты, и, глядя на них, пятилетний Стас мечтал о том, чтобы он мог точно также отстёгивать и пристёгивать свои руки и ноги, когда надо. На вопрос зачем, он бы ответить не смог, но это точно было бы очень круто! А ещё было бы круто бегать также быстро, как ящерица!
Тревожные голоса на улице вырвали его из мира грёз. Это был его отец, дядя Виталя, мама, и ещё кто-то. Сначала ничего не было понятно, тогда Стас подошёл к маленькому окошку и увидел всех их, плюс ещё одного мужчину и… О! Стас ахнул – фуражир! И не один, а двое. Их чёрные доспехи блестели и переливались на солнце. Раньше он видел пóстов только на картинках.
– Может быть, тут какая-то ошибка? – взволнованно спрашивала его мать.
Пост указал на мужчину, который стоял между ним и его напарником.
– Ошибки нет, если только этот человек нам не врёт, – голос фуражира звучал слишком ровно для человеческой речи. Его лица не было видно за маской боевого костюма.