Курсанты не привыкли бросать занятия, однако зал, где выступал пилот, оказался набит людьми плотнее, чем трамвай туристами в разгар сезона. Преподавал навигацию строгий лейтенант-коммандер[34] по имени Отис Джонс. Он пользовался каждой возможностью, чтобы обучить курсантов морской науке, но пришёл даже он. От этого он казался ещё строже. И всё же Джо был убеждён, что совершил какое-то нарушение.
Лейтенант-коммандер произнёс:
— Джентльмены, рад представить вам лейтенанта Джека Хедли — бывшего пилота с авианосца «Йорктаун», ожидающего назначения на новый, пока ещё строящийся корабль. Прошу вас, лейтенант Хедли!
Вышел Хедли и отсалютовал Джонсу. Курсанты приветствовали лейтенанта стоячей овацией. Тот посмотрел на них и ухмыльнулся. Лейтенант оказался ненамного старше большинства присутствующих. Некоторые, вероятно, даже были старше, чем он.
— Спасибо, ребята, — сказал он.
Как и его внешний вид, его акцент говорил о том, что родом Хедли был откуда-то со Среднего запада. Прожив уже какое-то время среди курсантов со всей страны, Джо намного лучше разбирался в акцентах, чем, когда жил в Сан-Франциско. Хедли продолжал:
— Может, сядете уже? Я и сам присяду, если позволите.
Что бы там ни утверждал лейтенант-коммандер Джонс, Хедли пока не собирался возвращаться в море. Передвигался он, заметно хромая, и пользовался тростью. Из-под манжеты его рубашки виднелся уродливый шрам от ожога. Интересно, как далеко по руке он тянулся, и какие ещё раны скрывал этот летний костюм. Джонс принёс стул, и лейтенант медленно сел, выставив перед собой травмированную левую ногу.
— Благодарю, сэр, — сказал он Джонсу.
Тот коротко кивнул и сам сел за чистый стол с самодельной табличкой «Зарезервировано». Джек Хедли вновь оглядел собравшуюся толпу.
— Не забывайте, джентльмены: у меня не такой уж и богатый опыт в войне против япошек. Но его у меня больше, чем у большинства американцев, и похоже оно вот на что. Во-первых, важно помнить, что япошки — это серьёзно. Если забудете об этом, мигом погибнете. Все шутки, что мы шутили о них, представляя их зубастыми смешными очкариками, которые летают на самолётах из фольги и металлолома — это всё ахинея. Они все, конечно, паршивые трусы и всё такое, но со своей работой они справляются прекрасно. Постоянно кружили над нами.
Лейтенант замолчал, вспоминая. Джо очень хотелось бы знать, что в этот момент он видел в своих воспоминаниях. Что бы это ни было, приятным это зрелище не являлось. Левая рука Хедли слегка дёрнулась. Возможно, это что-то значило, а возможно и нет. Наверняка сказать мог лишь раненый лётчик.
После слегка затянувшейся тишины, Хедли продолжил:
— Япошки — это не шутки, их самолёты — тоже далеко не шутки. Вы, наверное, кое-что слыхали о машинах под названием «Зеро» и том, на что те способны.
Он снова замолчал, ожидая кивков.
Когда несколько человек кивнули, лейтенант сказал:
— В общем, всё, что вы слышали — это правда. Это очень мощный самолёт. Он быстрее «Уайлдкэта», быстрее набирает высоту, может заходить на атаку под таким углом, каких вы никогда не видали, а ведь «Уайлдкэт» — очень манёвренная машина. Если попытаетесь ввязаться в схватку с «Зеро», очень быстро окажетесь в гробу. Не надо этого делать. Больше одного шанса вам никто не даст.
И вновь, складывалось впечатление, будто он видел что-то ещё. На этот раз лейтенант снизошёл до объяснений:
— Мне рассказывали то же самое, что я рассказываю вам. Я никого не слушал. Я решил, что меня-то япошки никогда не собьют. Решил показать всё, что умею.
Он собрался с мыслями.
— Не связывайтесь с «Зеро», — повторил он. — Если записываете — запишите. Если не записываете — всё равно, запишите.
Хедли вновь ухмыльнулся. Ухмылка вышла натянутой.
— Вариантов у вас только два. «Уайлдкэт» лучше выходит из пике. Их можно обстреливать сверху и сзади. Если же у вас возникли проблемы, можно уйти в пике и, таким образом, выйти из боя.
Джо жаждал услышать второй вариант. В ожидании он несколько раз подчеркнул записанные им слова о том, что нельзя ввязываться в схватку с «Зеро». Однако у Хедли, кажется, закончились силы. Лейтенант-коммандеру Джонсу даже пришлось толкнуть его.
— Лейтенант..?
— А?
Джек Хедли вернулся из какого-то своего мира.
— О, виноват, сэр. Я задумался… о боевых повреждениях, если можно так сказать. Ага. О боевых повреждениях.
Говорил ли он о себе, о своём самолёте или обо всём флоте США, отправленном к берегам Гавайев?
Но, разве это важно?