Его покровитель Эрреро-Техедор, в конце сороковых устраивавший на улицах Мадрида парады иностранных «ветеранов» — не смирившихся с поражением солдат армий, воевавших против союзников, тем не менее считал, что режим нужно адаптировать к новым временам. Подобно Солису и Ариасу, он хотел создать на базе правящей партии «политические объединения», то есть постепенно переходить к чему-то вроде многопартийности, которая должна была усилить партию власти, улучшить ее имидж, повысить гибкость и выживаемость системы.
Адольфо Суарес, искренне верующий и практикующий католик, разумеется, сблизился и с «Опус Деи» — пристанищем молодых религиозных функционеров франкистской Испании. Однако инстинкт политического карьериста удерживал его от того, чтобы полностью примкнуть к какой-либо фракции режима. Он без колебаний выбрал карьеру по партийной линии. Хотя фалангисты и члены «Опус Деи» терпеть не могли друг друга, Суарес умудрялся быть своим и для одних, и для других.
В 1968 г. Суарес стал губернатором живописной старинной Сеговии, расположенной по соседству с родной Авилой. Тогда же он познакомился с Хуаном Карлосом, и оба понравились друг другу. Принц в 1969 г. рекомендовал Суареса на пост главы государственного телевидения и радио, и тот сумел его отблагодарить. Живущий где-то на обочине режима Хуан Карлос при Суаресе, возглавлявшем телевидение, буквально вошел в каждый испанский дом. Безвластная представительская деятельность преемника, которого многие не воспринимали всерьез, освещалась регулярно, подробно и доброжелательно. Особенно признателен был принц за то, что вопреки желанию «семьи» государственное телевидение не вело прямой трансляции со свадьбы его конкурента на роль преемника — Альфонсо Бурбона-и-Дампьера — с внучкой Франко.
Кроме внимания к преемнику, Суарес во главе телевидения запомнился идущими в прайм-тайм передачами, посвященными вооруженным силам. Гостями этих передач были известные генералы. В знак извинения за то, что отрывает генералов от дома в вечернее время, Суарес отправлял их женам букеты цветов. Столичные политические круги, золотая молодежь и интеллигенция снисходительно относились к рвению молодого провинциала. Развлекательные программы при Суаресе мало отличались от передач Западной Европы и для патриотов в рядах режима были слишком безыдейными.
Когда Эрреро-Техедора назначили генсеком Национального движения, он позвал своего давнего протеже Суареса на роль заместителя. Через несколько месяцев Эрреро-Техедор погиб в автомобильной аварии. Для дряхлого Франко это был знак свыше: распил партии власти на «объединения» надо прекращать. Высокопоставленные друзья пристроили Суареса в государственную телефонную компанию. А теперь, после смерти Франко, Суарес занял место своего давнего покровителя у руля партии власти. Но ненадолго: вскоре он станет главной фигурой испанских реформ.
Тяжелее всех в новом правительстве приходится Мануэлю Фраге: реформатор во главе репрессивного министерства внутренних дел должен показать, что у общественного порядка теперь новое, человеческое лицо. Друзья предупреждают Фрагу: эта работа его погубит. Они почти угадали. Силовики продолжают репрессии, Фрага защищает подчиненных и сердится, что оппозиция его не понимает. Уже 20 декабря, в день окончания траура по Франко, Фраге приходится разгонять в Мадриде демонстрантов, требующих всеобщей амнистии. Но тот же Фрага вносит первый после смерти Франко проект конституционной реформы. Проект предполагает сделать кортесы двухпалатными: верхняя палата по-прежнему сформирована по принципам корпоративного государства, а нижнюю будут избирать прошедшие определенный ценз граждане прямым тайным голосованием. Это пусть ограниченные, но парламентские выборы, и это означает легализацию политических объединений. Номенклатурный реформатор со стажем, Фрага уверен, что перемены — его миссия и крест.
То, что в правительстве есть несколько министров-реформаторов, само по себе не приводит к реформам. Реформаторы связаны по рукам и ногам бездеятельностью и нерешительностью премьер-министра Ариаса Наварро. Его речи звучат то чуть более либерально, то вновь сурово и архаично, но реальных перемен не происходит: Ариас готов на некоторое смягчение правосудия, частичную амнистию и либерализацию уголовного кодекса и, разумеется, на укрепление роли правящей партии за счет формирования на ее основе политических объединений.