Граждане поправили дела за годы испанского экономического чуда, но давно отвыкли от политической борьбы, зато помнят или им рассказывали в школе, как она 40 лет назад переросла в гражданскую войну, и наблюдают похожие события в Португалии. Обывателя устраивает непугающий вариант демократизации под контролем действующей власти.
Оппозиция не хочет отдавать демократизацию в руки представителей режима, но и не способна вырвать ее из них. Чтобы не остаться в стороне, оппозиция, в принципе, согласна на переход к новой политической системе при помощи переговоров с властью. Граждане одобряют конструктивное участие оппозиции в реформах. Без него нововведения начнут буксовать и вместо настоящих преобразований родится что-то вроде очередных «политических объединений». Стоящая над душой у власти оппозиция, которая грозит перехватить инициативу, этого не позволит. Давление улицы подгоняет правительство. Первый же митинг, разрешенный по принятому летом 1976 г. более либеральному закону о собраниях, оборачивается массовым шествием в центре Мадрида, где вместе с заявленными экономическими лозунгами звучит политический: «Амнистия! Свобода!»
Так начинается соревнование между правительством и оппозицией за контроль над демократическими реформами. Оппозиция норовит уличить правительство в том, что его намерения несерьезны, а перемены декоративны. Правительство обличает оппозицию в нарушении общественного согласия и политическом эгоизме. Это немного похоже на будущее соревнование двух советских реформаторов — Горбачева, который остался во главе КПСС, и Ельцина, вышедшего из правящей партии и атакующего режим извне. Но испанские реформаторы во власти держатся уверенней.
Суарес не прочь расколоть оппозицию на радикальную и более сговорчивую. Хотя законов, легализующих партии, еще нет, всем партиям правее коммунистов новое правительство сразу же позволяет действовать открыто. В кортесы опять вносят поправку к уголовному кодексу, которая должна вывести из-под ответственности создание политических объединений. Мягкая редакция поправки теоретически позволяет легализовать коммунистов, жесткая — оставляет вне закона «партии, подчиненные международной дисциплине и ориентированные на построение тоталитарного общества». Иными словами, партии, у которых есть иностранные кукловоды. Этим условиям тендера коммунисты в глазах критиков не соответствуют.
Принята жесткая редакция, но даже она встречает сопротивление: 245 прокурадоров за нее, но 175 против — рекордное количество за все время существования дисциплинированного франкистского парламента. О том, чтобы провести мягкий вариант через кортесы, не может быть и речи. Реформаторы сразу же сталкиваются с тем, что их ресурс не безграничен.
Оппозиция публично преуменьшает значимость начинаний Суареса, уверяет, что это всего лишь очередная попытка «приодеть» режим поприличней, построить демократию без демократии. В течение августа Суарес встречается с оппозиционными политиками, в том числе лидером Социалистической рабочей партии Фелипе Гонсалесом. Аудиенция проходит тайно, в частном доме.
Новое руководство социалистов понимает, что революции в Испании не будет и свободные выборы, даже с участием представителей нынешнего режима, но без ограничений для участия оппозиции, — огромный шаг вперед. Социалист Гонсалес впечатлен тем, как франкист Суарес обходителен и готов слушать политического противника. Они становятся приятелями и сохранят теплые отношения надолго. Своей партии Гонсалес сообщает, что Суарес искренне хочет демократии «без прилагательных» — не «особой», «испанской», «национальной» и так далее, а как у всех. Однако часть оппозиции по-прежнему считает, что проводить выборы, когда весь административный ресурс — телевидение, избиркомы, местные органы власти и полиция — находится под контролем франкистов, бессмысленно.
Параллельно Суарес встречается с противниками перемен из числа влиятельных функционеров. Их он старается убедить, что коль скоро изменения неизбежны, лучше поддержать его план, чем довести дело до революции и остаться за бортом государственного корабля.
Когда-то во главе телевидения Суарес был успешным пиарщиком Хуана Карлоса. Теперь ставший королем Хуан Карлос возвращает долг: он ездит по стране и агитирует за реформы, предложенные правительством. Особенно удается поездка в Галисию, где король, повторяя барселонский успех, произносит часть выступления на галисийском языке.
Представители политических партий и правительства учатся спорить публично и объяснять гражданам свои действия. Журналист Хосе Луис Балбин в начале 1976 г. запустил телепрограмму La Clave («Ключ»). Она подчеркнуто современная: логотип написан крупными желтыми пиксельными буквами на синем фоне — так выглядит текст на экранах тогдашних компьютеров. Передача выходит на втором канале испанского телевидения, чуть в стороне от самого массового зрителя. Гостям показывают сюжет, потом они обсуждают его, в конце ведущий рекомендует зрителям список литературы для более глубокого изучения вопроса.