В головах консерваторов и колеблющихся обывателей складывается ложная причинно-следственная связь: не успел главный коммунист при попустительстве властей появиться в Мадриде, как возрождается левый террор, печально памятный по временам республики. До дня тишины в Испании еще не додумались, и вечером накануне референдума взволнованный Суарес со слезами на глазах просит граждан прийти проголосовать за реформу, несмотря на шантаж радикалов.
Голосовать 15 декабря приходят 77% испанцев, 94% из них поддерживают политическую реформу Суареса, только 2,6% голосуют против. Игнорируют референдум 22% граждан, то есть каждый пятый. Это много, но недостаточно, чтобы лишить реформу легитимности. Те, кто призывал к бойкоту, понимают, что ошиблись. Оппозиция представляет результат и как свое достижение: это ее давление вынудило правительство встать на путь демократизации. Но все понимают, что это огромная победа Суареса и важный его актив в отношениях как с оппозицией, так и с консерваторами в рядах режима.
Парадокс переходного периода: чтобы привести людей на референдум, который демонтирует авторитарный режим, правительство использует весь административный ресурс этого режима. На явку работает телевидение и радио, центральный аппарат и местные отделения Национального движения, муниципальные советы, губернаторы, центральные и местные СМИ и даже почта. Впрочем, большинство было готово прийти и так. Голосованиями испанцы не избалованы, тем более всеобщими и равными.
После того как граждане поддержали проект политической реформы на референдуме, правительство практически перестает обращаться за одобрением к кортесам и управляет страной при помощи указов.
Через неделю после референдума арестован лидер коммунистов Сантьяго Каррильо. До этого правительство притворяется, что не может его найти, чтобы не омрачать первое всенародное голосование. Сюжет о задержании лидера коммунистов показывают по телевизору. Только тогда большинство испанцев узнают, как выглядит глава самой страшной нелегальной партии страны. Это пожилой, бодрый интеллигент в очках, у него овальное лицо и волосы только на затылке.
Запоздалый арест — утешительный бонус для правых, очередной сигнал, что политическая реформа не означает легализации коммунистической оппозиции. Но что делать с задержанным? Арест Каррильо — политическая проблема, но не меньшая проблема — подрыв престижа силовиков. «Это было нужно для восстановления престижа сил правопорядка, чтобы они не считали правительство чужим», — объяснял в позднейших интервью министр внутренних дел и сторонник политической реформы Мартин Вилья.
Министр предлагает выслать коммуниста номер один во Францию. Не вполне ясно, по какому закону это сделать, зато очевидно, что через неделю он будет снова здесь. Устроить политический суд тем более немыслимо: такой процесс подорвет позиции Суареса как лидера политической трансформации. Отпустить? Это шаг к легализации компартии.
Похищенный аристократ-консерватор Ориол-и-Уркихо все еще находится в заложниках у ультралевых экстремистов, ему, возможно, угрожает смерть. Каррильо, схваченный органами безопасности, может стать объектом мести отдельных представителей тех самых служб, чье терпение он так долго испытывал. Но что произойдет в стране, если Каррильо пострадает или погибнет под арестом? Левые уже вышли на улицы требовать его освобождения. Пока они делают это мирно, но, если Каррильо погибнет, правительству придется подавлять настоящий бунт, этим будет заниматься армия и гражданская гвардия, и режим, который объявил о переходе к демократии, вновь свалится к диктатуре силовиков. Задача правительства — уберечь важного узника от самодеятельного насилия крайне правых внутри и вне государственного аппарата.
В штаб-квартире госбезопасности Каррильо видит портрет Франко и не находит портрета короля Хуана Карлоса — красноречивое свидетельство настроений спецслужб. Каррильо угрожают, его раздевают для обыска, с ним разговаривают грубо, как с преступником. Несмотря на поздний час, в допрос приходится вмешаться лично Мартину Вилье. Задержанного переводят в тюрьму Карабанчель, знаменитое место заточения политических заключенных во времена Франко, но не в камеру, а в тюремную больницу. Ровно через неделю его выпускают под залог. Каррильо возвращается в свою мадридскую квартиру, но уже легально, ведь законная процедура соблюдена, он правонарушитель, которому суд избрал меру пресечения в виде залога. Дома его ждут родственники, друзья и журналисты. Это шаг в нужном направлении, но такая легализация под залог Каррильо, разумеется, не устраивает.