В программе социалистов по-прежнему записано, что они — марксистская и республиканская партия. Поэтому когда статья о государственном устройстве дебатируется в парламенте в мае 1978 г., социалисты вносят на голосование свою версию, в которой Испания объявляется республикой. Поправка социалистов не проходит, за нее не голосуют даже коммунисты: Каррильо верен договоренности и дружбе с Суаресом. Генсек коммунистов под таким впечатлением от политического самопожертвования короля, что защищает и превозносит Хуана Карлоса в своих выступлениях. Больше социалисты к вопросу о республике не возвращаются.
В конституции есть статьи, которые утешают короля: он по-прежнему вносит в кортесы кандидатуру премьер-министра, остается главнокомандующим и обладает королевским иммунитетом. Король, согласно новой конституции, находится на троне в силу наследственных династических прав. Разработанный при Франко проект монархического преемства, согласно которому монархия не восстановлена, а заново учреждена режимом национальной революции, юридически закрыт. Но не политически и психологически: Хуан Карлос помнит, что, несмотря на определенные династические права, он не оказался бы на троне без воли Франко и своих союзников в его окружении. Тем не менее, проголосовав за эту статью, парламентская оппозиция отказывается от права видеть в Хуане Карлосе юридического преемника Франко.
Итоговым текстом конституции довольны все, кроме тех, кому угодить невозможно: левых и правых экстремистов и баскских сепаратистов. Крайние каталонские националисты ее, впрочем, тоже не одобряют. Радикалам в принципе не может понравиться конституция западноевропейского типа — та ее разновидность, где власть принадлежит ответственному перед парламентом кабинету министров, а символическим главой государства и в редких случаях чрезвычайным арбитром является безвластный монарх. Никаких попыток добавить главе государства реальных полномочий Хуан Карлос не предпринимает. В октябре конституцию ратифицируют обе палаты парламента. Депутаты-баски бойкотируют голосование.
В этот год между выборами и принятием конституции меняется отношение самых ортодоксальных франкистов к королю. Раньше они нападали на правительство, но обходили преемника, выбранного самим Франко. Теперь «бункер» прямо обвиняет короля в отступничестве.
В большинстве казарм армии и гражданской гвардии, в спецслужбах, в офицерских клубах и штабах, в военных школах — везде, где командуют, преподают, отдыхают соратники и почитатели Франко, — по-прежнему висит его портрет. Как правило, рядом висит портрет короля Хуана Карлоса и, разумеется, нигде нет и следа почтения к премьер-министру Адольфо Суаресу.
Главная проблема оппозиции после прихода к власти — заставить работать на себя сложившееся при автократии «глубинное государство», его бюрократический и силовой аппарат. В Португалии попытка решить вопрос путем «оздоровления», иначе говоря массовых люстраций, кончилась потерей управляемости и очередным расколом в армии. Новому испанскому правительству проще, здесь демократия вырастает из старого режима. Но в самом центре местного государства — силовики.
Многие из них считают себя обманутыми. Политики обманули их, когда легализовали компартию и вернули автономию каталонцам и баскам, когда собрались лишить короля, преемника Франко, полномочий и вместо обещанной национальной, католической, франкистской монархии подсовывают либеральную парламентскую монархию с конституцией. Журналисты, политики и простые граждане обманывают и оскорбляют их тем, что обращают мало внимания на потери, которые силовики несут в борьбе с баскскими и ультралевыми террористами, а некоторые и вовсе ищут объяснения и оправдания антигосударственной деятельности врагов. Испанский генерал, только что назначенный на высокую должность, во время поездки в Буэнос-Айрес публично хвалит опыт аргентинских военных — «грязную войну» против оппозиционеров и левых повстанцев, в которой противники власти исчезали тысячами. Многих, как выяснилось позже, сбрасывали с вертолетов в океан.
Силовики разделяются на четыре неравные группы. Есть сторонники демократии западноевропейского образца, но в самой армии к ним относятся с недоверием как к конъюнктурщикам, которые готовы пожертвовать принципами ради карьеры при новой власти, как сделал, по мнению консервативных военных, вице-премьер по обороне генерал Мельядо. Есть те, кто готов при определенных условиях служить демократическому режиму, раз он пришел на смену прежнему с соблюдением буквы закона и не потребовал нарушить присягу. Таких военных большинство, это показывают опросы для служебного пользования, которые начали проводить еще под конец жизни Франко. Но одно дело — теоретически одобрять демократизацию при автократии, и другое — видеть легализацию бывших побежденных противников и их подъем на один уровень с бывшими победителями.