Провал путча кажется почти случайным. Если бы генерал Хусте, командующий дивизией Брунете, не спросил, во дворце ли Армада, и своим вопросом не вызвал бы у короля и его секретаря Фернандеса Кампо подозрений о причастности Армады к перевороту, Армаду могли бы позвать во дворец. Если бы Хусте на свой вопрос не получил от Фернандеса Кампо ответ «Нет, и не ожидается», он и дальше мог бы, умыв руки, наблюдать, как его дивизия Брунете втягивается в переворот. Если бы не возникло сомнений насчет роли Армады и королевский секретарь Фернандес Кампо не испытывал ревности к своему предшественнику, Армада мог бы появиться во дворце и оттуда руководил бы «подавлением переворота» — а на самом деле трансформацией жесткого переворота Техеро и Миланса в собственный мягкий.
Появление Армады во дворце стало бы ободряющим сигналом для заговорщиков в дивизии Брунете, других частях и целых округах. Если бы Армада, придя в парламент из генштаба, нагло соврал Техеро, что генерал Миланс займет высокий пост в правительстве, а коммунистов там не будет, Техеро пустил бы Армаду к депутатам, и одному Богу известно, как бы они проголосовали.
Провал переворота кажется результатом цепи случайностей. Но в главном этот провал был закономерен. В то время как силовики — армия, гражданская гвардия, спецслужбы — продолжали считать себя лучшими людьми в стране, самыми неподкупными, патриотичными, эффективными, и на этом основании некоторые из них верили, что им принадлежит право на власть, общество не разделяло их завышенной самооценки. Оно стало слишком развитым, чтобы пойти за группой людей в погонах, возомнивших, что они лучше всех знают, как управлять страной.
Единственным гражданским участником заговора был отставной руководитель франкистских вертикальных профсоюзов, и того не приглашали на самые важные сходки заговорщиков или выпроваживали за дверь, когда военным надо было обсудить самое главное. В итоге переворот оказался сугубо корпоративным делом, за бортом которого остались даже самые реакционные политики.
Путчисты переоценили непопулярность демократии и любовь народа к армии. Испания стала намного сложнее. Она миновала ту стадию, когда от военных как самого передового, образованного и некоррумпированного сословия ждут спасения. Даже в более бедной и архаичной Португалии, которая приняла спасение от авторитаризма из рук армии, граждане скоро стали тяготиться засильем офицеров в политике и постепенно, не без труда, принялись возвращать их в казармы.
В отличие от Португалии, Испании в переходный период в целом удалось удержать силовиков вне политики. Это произошло благодаря эволюционному способу перехода к демократии. Монархия, которую диктатура выбрала в качестве своей преемницы, присутствие представителей авторитарного политического истеблишмента в демократическом правительстве, соблюдение законов старого режима при формировании нового действовали на противников перехода к демократии умиротворяюще. При плавном, хоть и быстром переходе от автократии к демократии труднее было выбрать тот самый момент, когда прежние договоренности можно было считать полностью нарушенными, а себя — окончательно обманутыми.
Этим моментом можно было бы считать осень 1982 г., когда к власти на выборах пришли бывшие республиканцы, еще вчера нелегальная Социалистическая рабочая партия Испании под руководством Фелипе Гонсалеса. Но на седьмой год после демонтажа диктатуры и всего через год после провала мятежа 23 февраля вновь выступить против демократии было практически некому.
Избрание премьер-министром компромиссной фигуры Кальво-Сотело сразу после путча ненадолго отсрочило развал правящего «Союза демократического центра». Однако уже в следующие несколько месяцев целые группы влиятельных депутатов выходили из правящей партии, присоединялись к другим или учреждали свои. В августе 1982 г. так поступил и сам основатель «Союза» Адольфо Суарес. С группой депутатов он покинул собственную партию и создал «Демократический социальный центр».
После этого во фракции правящей партии осталось 124 депутата — на 52 меньше, чем требуется для парламентского большинства. Новые выборы стали неизбежны. Они прошли 28 октября 1982 г. Суарес и его новая партия получили на них меньше 3% голосов. Созданный им пять лет назад могущественный «Союз демократического центра», первая правящая партия демократической Испании, набрал 7% и после выборов распался окончательно.