Был создан Комиссариат плана стабилизации, который возглавил Лауреано Лопес Родо. Он разослал по министерствам представителей (комиссаров), которые следили за выполнением плана. Своими наблюдениями о работе ведомств комиссары делились друг с другом на межминистерской комиссии, которую многие стали считать параллельным правительством во главе с Лопесом Родо. Некоторые министры, особенно из числа фалангистов, были оскорблены тем, что в их собственных ведомствах за ними надзирают представители Родо, который даже не занимал министерского поста.
Не стоит воображать технократов дружной семьей. Они ссорились, завидовали друг другу и строили козни. Министр финансов Наварро Рубио отказался работать под надзором посланного Родо комиссара, и Франко переместил Рубио, доверив ему управление центральным Банком Испании, с чем тот великолепно справился. Независимость местного национального банка восходит к этим временам.
Тем не менее министров-технократов объединяли общие взгляды на экономику и принадлежность к братству «Опус Деи». Иногда их заботило не только хозяйство. Лопес Родо говорил в частных беседах, что после того как подушевой ВВП Испании превысит 1000 американских долларов, можно подумать о демократизации политической системы. Несмотря на эти крамольные размышления, Родо стал одним из самых близких к Франко советчиков. Вдобавок он занял важное место среди учителей Хуана Карлоса, которого Франко наметил в возможные преемники.
Разногласия молодых технократов с остальными членами правительства трудно свести к простому конфликту поколений. Луис Карреро Бланко, будучи почти ровесником Франко, привел технократов в правительство и последовательно защищал их от нападок консерваторов и даже Франко (который и сам в критические моменты прикрывал их от недовольства старых соратников).
Карреро Бланко не был либералом и не вынашивал планов демократических реформ. Напротив, он верил в преимущества авторитаризма для Испании, граждане которой 20 лет назад поддались большевистским соблазнам и убивали друг друга в гражданской войне. Он считал наиболее надежной и респектабельной формой продления режима после ухода Франко не партийную диктатуру фаланги, а стабильную авторитарную монархию, и наиболее подходящим кандидатом на роль монарха видел юного Хуана Карлоса, который был внуком последнего короля Испании и имел солидные династические права на трон. При этом образование и воспитание, полученные во франкистской Испании под присмотром представителей правящей партии, должны были сделать нового короля носителем ценностей режима. Большинство технократов из «Опус Деи» поддерживали этот проект.
Период бурного экономического роста под руководством технократов-католиков не следует представлять ученическим воплощением либеральных экономических теорий и монетаристских доктрин. Государственное присутствие в экономике оставалось огромным. Главное предприятие быстро растущей автомобильной промышленности — барселонский SEAT — было государственным, как и крупнейшая и тоже активно развивавшаяся судостроительная компания вместе со множеством передовых металлургических и химических производств. Важную роль сохранял Национальный институт промышленности — госкорпорация, созданная для инвестиций в развитие страны еще в период автаркии. Защитные пошлины и регламенты тоже никто не обнулял повсеместно и единовременно, просто из глухой бессмысленной стены они превратились в инструмент гибкого регулирования экспорта и импорта.
Испанские технократы не изобретали чудесных рецептов. Часто они просто копировали — изучали, как та или иная сфера регулируется в соседней Франции и других успешных странах общего рынка, и переносили их опыт на родину. Уже к 1960 г. у Испании профицит платежного баланса составлял $81 млн вместо недавнего дефицита, выросли резервы, инфляция упала с 12,6 до 2,4%. В 1956–1958 гг. иностранные инвестиции в Испании составляли жалкие $3 млн, а после либерализации инвестиционного законодательства, осуществлявшейся с 1959 по 1974 г., Испания получила больше $7 млрд прямых иностранных инвестиций — примерно пополам из США и Западной Европы.
Из-за ослабления протекционизма продукция многих национальных предприятий стала проигрывать импорту, производство на начальном этапе реформ сокращалось, все больше испанских рабочих начали уезжать на заработки в Европу. За короткий срок из страны выехало около полумиллиона гастарбайтеров — цифра, сопоставимая с исходом испанцев за границу после гражданской войны.