В архиве российского МИД сохранилась запись беседы от 7 мая 1973 г. международного обозревателя «Известий» с известным испанским бизнесменом Сантивери. Сантивери говорит, что «Франко крайне озабочен интригами в семейном окружении», так как «жена, дочь и внучка Франко желают протащить на королевский трон Альфонсо». По этому поводу «Хуан Карлос испытывает известное беспокойство за свое будущее и предпринимает шаги, чтобы расширить число своих сторонников среди либералов и даже демократически настроенных кругов интеллигенции». Так, преемник в поисках поддержки в борьбе с консервативным Альфонсо де Бурбоном-и-Дампьером сблизился с реформаторами и умеренной оппозицией — не только по душевной склонности, но и из практических соображений.
В разгар экономических реформ в Мадриде казнили члена ЦК компартии Испании Хулиана Гримау, который нелегально вернулся в страну. Гримау обвинили в преступлениях времен гражданской войны, когда он возглавлял политическую полицию республиканских властей в Барселоне и, по показаниям свидетелей, принимал участие в пытках и казнях не только националистов, но и политических конкурентов из числа левых.
После того как суд вынес Гримау смертный приговор, в мире развернулась кампания за его отмену. Испанские власти получили 800 000 телеграмм со всех концов света, на всех континентах прошли демонстрации у посольств Испании, от западных лидеров поступали личные просьбы заменить казнь тюрьмой, телеграммы отправили даже папа Иоанн XXIII и Никита Хрущев (впервые советский генсек вступил в прямой контакт с испанским диктатором). К удивлению Франко, среди участников кампании были и консервативные лидеры, которых он глубоко уважал, вроде британской королевы Елизаветы и французского президента Шарля де Голля.
Со времен преступлений Гримау прошло четверть века, и репрессии, которые устраивали побежденные республиканцы, в ретроспективе выглядели как сопротивление тирании. К тому же Вторая мировая война поставила воевавших против Франко на верную сторону истории. Мало кто на Западе отрицал, что Гримау был замешан в бессудных расправах, но казнь сколь угодно жестокого «чекиста» его бывшими противниками в гражданской войне, замешанными в не менее жестоких преступлениях, выглядела крайне несправедливой.
Заседание правительства под руководством Франко, прошедшее 19 февраля 1963 г., продолжалось десять часов. Министр иностранных дел Фернандо Кастиэлья, даром что бывший командующий «Голубой дивизии», советовал прислушаться к мировому общественному мнению, но Франко настоял на казни. Штатный отряд гражданской гвардии отказался стрелять, сославшись на устав, и генерал-капитану Мадрида пришлось набрать отряд добровольцев. Они нашлись.
Всего несколько лет спустя Франко уже не считал коммунистов главными врагами Испании, а Москва — испанский режим фашистским. Две стареющие автократии продемонстрировали абсолютно верное понимание современных реалий, когда перестали видеть друг в друге смертельную угрозу. Стимулом для смены режима и желанным примером для несогласных и в Испании, и в СССР были либеральные демократии Запада, а не альтернативный тоталитарный проект, правый или левый.
О восстановлении дипломатических отношений между Испанией и СССР, прерванных после падения республики, при жизни Франко не могло быть и речи. Но в 1967 г. Москва и Мадрид договорились открыть порты для судов обеих стран, а в 1969 г. в Мадриде появилось представительство Черноморской судоходной компании, политическая секция которого, возглавляемая профессиональным дипломатом Сергеем Богомоловым, де-факто стала мини-посольством СССР.
К началу 1970-х испанский бизнес искал новые возможности для развития, а обновленная бюрократия понимала: чтобы полностью снять международную изоляцию и стать «нормальной страной», нужно развивать отношения не только с Западом, но и с советским блоком, как это делают демократии Западной Европы. Даже президент США Никсон прилетел в Мадрид напрямую из Белграда, где правил красный маршал Тито, не делая разницы между ним и «белым» генералиссимусом Франко. При технократе из «Опус Деи» Лопесе Браво, который в «одноцветном» правительстве сменил пост министра промышленности на должность министра иностранных дел, Испания завязала отношения с ГДР, коммунистическим Китаем и самим Советским Союзом.
Москва тоже была заинтересована в осторожном возобновлении контактов. В 1960-х здесь начали осознавать, что плохо понимают современные Испанию и Португалию. После разрыва отношений советские дипломаты из МИД на Смоленской и могущественного международного отдела ЦК на Старой площади долго руководствовались простым подходом: при любой возможности обличать последние фашистские диктатуры Европы. В Москве на происходящее в Испании смотрели глазами испанских политических эмигрантов — республиканцев и коммунистов. Главным источником знаний были публикации в газете Mundo Obrero («Рабочий мир»), официальном органе Коммунистической партии Испании, звездным колумнистом которого была героиня гражданской войны сталинистка Долорес Ибаррури. Картина, которую рисовали эти публикации, не менялась десятилетиями: фашисты зверствуют, рабочие страдают, коммунисты борются, рано или поздно чаша народного терпения переполнится и режим падет.