К середине 1960-х в СССР оставалось около 4000 испанских эмигрантов, из них лишь несколько десятков активно занимались политикой, но вся советская дипломатическая и пропагандистская машина по инерции работала под их влиянием и в их интересах. В Москве начали этим тяготиться. Приближался физический конец Франко, а с ним так или иначе должны были произойти перемены — значит, нужно было лучше узнать реальную Испанию.
Ни в МИД, ни в ЦК КПСС в то время не было отдела, занимающегося Иберийским полуостровом. Специалистов по Испании и Португалии вообще было немного, в их роли выступали, кроме эмигрантов, отечественные специалисты по Латинской Америке. Таким молодым латиноамериканистом, переброшенным на испанское направление, был будущий министр иностранных дел России Игорь Иванов, который в начале 1970-х работал в относительно либеральном Институте мировой экономики и международных отношений. При Брежневе институт был одним из центров относительно свободного, не полностью догматического обсуждения мировых проблем. Когда в 1972 г. Испания и СССР решились повысить уровень отношений и обменяться торговыми миссиями, Иванова направили в Мадрид работать в торгпредстве. Дипломатическую секцию торгпредства возглавил тот же Сергей Богомолов, который до этого в ранге зампреда работал в представительстве Черноморской компании.
«Я уже был членом коммунистической партии, кое-что читал, и в моем восприятии я ехал в кровавую диктатуру, где людей сажают, расстреливают, вешают, — говорил в личном разговоре автору этой книги Игорь Иванов. — А приехал в нормальную европейскую страну. Выходишь в аэропорту и видишь обычных современных людей, современные машины». Консьерж дома, в котором молодому советскому дипломату сняли квартиру, за бокалом вина признался, что воевал в «Голубой дивизии», но сейчас ему стыдно и он прекрасного мнения о русских.
Советских дипломатов поражало, что к ним доброжелательно относятся и охотно идут на контакт с ними не только оппозиционеры и простые люди (хотя жители фашистского государства вроде бы должны таких контактов избегать), но и представители власти, в том числе самые высокопоставленные. Это происходило в те же годы, когда Евтушенко, находясь проездом в Испании, писал свое «может дорого стоить фраза». Он представлял себе местную диктатуру по советским шаблонам, а дипломаты сталкивались с иной реальностью.
Другим поводом для удивления стали встречи с оппозицией. Оппозиция была нелегальной, как бы в подполье, но ее видные представители ходили по улицам, преподавали в университетах, проводили публичные мероприятия. Советские дипломаты встречались в кафе с коммунистами, социалистами, лидерами независимых профсоюзов. Правда, за соседним столом, не слишком скрываясь, порой сидел наблюдатель, пряча за газетой внушительного размера диктофон. Супруга Игоря Иванова работала над диссертацией в Мадридском университете Комплутенсе у профессора-коммуниста Рамона Тамамеса, временно эмигрировавшего в США после участия в студенческом марше за демократию, а теперь вернувшегося.
Первой задачей советских дипломатов было установить контакты с представителями разных политических кругов и понять, что может произойти в Испании после ухода Франко. По словам Иванова, поначалу для Москвы это была миссия в тылу врага: «На месте нюхать, проверять, смотреть, куда склонится чаша весов — влево или вправо, кто будет преемником, согласится ли на преемника общество, что вероятнее — смена режима или его сохранение, как себя вести Советскому Союзу, когда в Испании начнется новый этап». Советские дипломаты встречались с западными коллегами и обсуждали статьи в официальной печати: правильно ли они прочли важную информацию между строк? У московских дипломатов было преимущество: богатый опыт чтения между строк советских газет.