Ускоренное промышленное развитие баскских провинций привело к изменению их этнического состава, и националисты боялись, что баски останутся в родных краях в меньшинстве, а репрессивное языковое законодательство, отсутствие преподавания и вещания на местном языке делали эту ситуацию особенно опасной. Кроме того, рубеж 1960–1970-х — время активизации ультралевых и националистических групп от «Красных бригад» до боевиков Ольстера по всей Европе.
Лучшее доказательство, что война баскских радикалов против Испании — не проект реакционных франкистов, — то, что она продлилась гораздо дольше, чем диктатура Франко. Война тянулась долго потому, что огромная часть баскского общества поддерживала насильственные методы борьбы. Этаррес (члены ЭТА) убивали полицейских и жандармов, военных и гражданских чиновников, а заодно басков из числа «коллаборационистов», облагали бизнес «революционным налогом», нападали на собственников предприятий, на которых бастовали рабочие, — демонстрировали, что ведут не только национальную, но и классовую войну. И все это происходило не только при диктатуре, но и при переходе к демократии и при самой демократии.
Как обычно, даже во время прицельных атак страдали случайные люди, а иногда нападениям сознательно подвергались туристические и гражданские объекты. Тем не менее в поздние годы диктатуры часть оппозиции какое-то время видела в радикальных басках тактических союзников в борьбе с режимом. Даже те, кто был против насилия, боялись оттолкнуть всех басков, осудив террористов, выступавших от имени своего народа. Со временем пути испанцев, которые хотели демократии, и радикальных басков, требовавших независимости, разошлись.
Баскское националистическое движение постоянно разделялось и перегруппировывалось, дробилось на фракции более миролюбивые и воинственные. Всякий раз, когда одна часть баскских националистов переходила к легальной борьбе, другая обвиняла бывших соратников в предательстве. Со временем воинственных националистов остудило постепенно нараставшее отвращение к насилию самого баскского общества. Действия ЭТА оттолкнули даже тех испанцев, которые стремились не к мягкому транзиту власти, а к жесткому краху режима.
И все же этаррес внесли свой вклад в общее настроение конца эпохи Франко. Теракты ЭТА помогли разорвать в умах испанцев связь между отсутствием свободы, с одной стороны, и порядком и спокойствием — с другой. Диктатура больше не гарантировала безопасность. Так что как бы ни пытались сторонники ужесточения диктатуры извлечь из баскского террора пользу, вреда он им принес больше.
Те из оппозиционеров, кто был рад, что террористы бьют по франкистский стабильности, совершили ошибку и тоже создали долгосрочную проблему. Отказываясь осудить насилие в отношении главных хранителей режима — силовиков, оппозиционеры превращали их в сплоченный коллектив противников демократических реформ, питали антидемократический скепсис людей в погонах, сопротивление которых станет главной проблемой демократического транзита.
Столкнувшись с вооруженным вызовом, власть вознамерилась показать, что еще способна железной рукой наводить порядок. В декабре 1970 г. начался Бургосский процесс. Среди 16 обвиняемых баскских боевиков и их сообщников оказались двое священников. По этой причине апостольский администратор Бильбао при поддержке Ватикана добился открытых судебных слушаний.
В присутствии публики и журналистов глава трибунала полковник Мануэль Ордовас выслушал рассказы обвиняемых о пытках во время следствия и о том, что баскские провинции — это территория беззакония и полицейского произвола. Заседания по делу тут же закрыли, но опубликованные прессой показания и смертный приговор шести обвиняемым привели в смятение Испанию и мировое сообщество. Намечалась первая после расстрела коммуниста Гримау в 1963 г. политическая казнь в Испании, да еще и групповая. Приговор стал поводом для шумной протестной кампании за рубежом.
Франко, как всегда в таких случаях, в ответ организовал демонстрацию народной поддержки. Он собрал огромный патриотический митинг у королевского дворца на площади Ориенте. Толпа выкрикивала его имя, зиговала и пела фалангистский гимн. Однако технократы убедили его, что казнь помешает движению в сторону европейской интеграции, и Франко лично заменил смертные приговоры тюрьмой. Только после этого министру иностранных дел Лопесу Браво удалось подписать торговое соглашение с ЕЭС.