Выбрать главу

– Мотаем удочки, чувак.

Вдвоем они поставили на ноги Армейца. Эдик по-прежнему напоминал оглушенную рыбу.

– Эдик, ты как, чувак?

– Хлипкий, блин, – ответил за него Протасов. – Уши слабые. Еврей, короче. Укачало. Ладно, держи этого клоуна, а я Вовку возьму, пока эти бандерлоги, Планшет, штаны меняют. – Он махнул в направлении коридора, оттуда по-прежнему валил дым, правда, уже не такой густой.

– Много он крови потерял, чувак?

– Крови? – Протасов криво усмехнулся. – Нисколько.

– Его же в ногу ранило.

– В голову, – поправил Валерий. – При рождении. Копыто вывернул, и все дела. Ладно, держи этого недоумка, а я Вовку возьму.

– Как Вовка? – машинально спросил Юрик, хоть уже знал ответ.

– Никак, – ответил Протасов глухо. – Но я его все равно возьму, понял, да?!

Планшетов решил не спорить. Повесив на второе плечо сумку с гранатами, Валерий кряхтя поднял Волыну.

– Так, теперь куда?

– Туда, – Планшетов указал на балкон. – Тут метров десять, от силы. Проберемся в пещеру, а оттуда, через тоннель…

Протасов с сомнением покосился на уступ.

– И ты, блин, Планшет, полезешь по этой гребаной жердочке для попугая?!

Планшетов кивнул:

– И ты полезешь, если жизнь дорога.

– Эквилибрист гребаный.

– Не нравится, оставайся, хозяин – барин. Дело твое.

В этот момент из коридора донеслись перекликающиеся голоса.

– Решили суки, что гранаты вышли, – сказал Протасов. Его руки были заняты Вовчиком. А точнее – его телом.

– Еще один взрыв, Валерка, и бульдозером не откопают, точно тебе говорю. Хорош трепаться – сваливаем. – Юрик обернулся к Эдику, – держись за меня, чувак.

– А Вовка? – выпалил Протасов. Нечего было и думать переправить его на ту сторону карниза. Это понимали все, даже Протасов.

– Оставь его здесь, чувак, – сказал Планшетов уже с карниза.

– Ах ты, гнида!

– Он мертв, ты что, не врубился?!

– А мне по бую!

– Брось его, чувак!

– Стой, блин! – орал Протасов через мгновение, сообразив, что приятели медленно удаляются по карнизу. – Стойте, козлы! Эдик?! Помоги!

Армеец обернулся.

– Наши своих не бросают! – крикнул ему Протасов.

– Е-ему уже все равно, – тихо, но внятно проговорил Эдик. – Он у-умер, Валера. Его больше нет.

* * *

Дождь, было сбавив обороты, обрушился на ущелье с новой силой. Скала под ногами стала скользкой, как лед. Они передвигались вдвоем, Планшетов первым, за ним Армеец. Протасова нигде видно не было, впрочем, им стало не до него, собственные жизни висели на волоске.

– Голова к-кружится, – прошептал Армеец, когда они преодолели половину пути.

– Наплюй на голову, чувак. Тут ерунда осталась.

– С де-детства высоты боюсь…

– Не смотри вниз, Эдик.

Временами Армеец словно проваливался куда-то, Планшетов чувствовал эти его провалы рукой. Он держал приятеля за шиворот, прекрасно понимая, что если тот сорвется, эта страховка будет в пользу бедных. И если он не разожмет пальцы, они упадут и разобьются вдвоем. Разжимать или нет – Планшетов для себя еще не решил.

До цели оставалось сделать буквально пару шагов, но какими трудными они оказались. Каждый длиной с марафонскую дистанцию. Несколько раз Армеец начинал раскачиваться, как пьяный, в жилах Юрика стыла кровь, он думал, что вот оно, начинается, чтобы закончиться через минуту или две, далеко внизу.

«Знал бы, что разобьюсь в лепешку о камни, хрен бы из Десны выгребал!» – ухало в голове Планшетова. По сравнению с перспективой полета в пропасть смерть в речной воде представлялась ему чуть ли не гуманной. Впрочем, если бы он действительно тонул, возможно, ему показалась бы гораздо привлекательнее скала, падая с которой, по-крайней мере, можно почувствовать себя орлом. И все же они с Эдиком финишировали, хоть Планшетов успел пару раз попрощаться с жизнью. Юрик первым очутился в относительной безопасности, а потом втащил в пещеру Армейца с таким видом, словно был муреной, прикусившей среди коралловых рифов морского конька. Эдик без сил повалился на пол, Планшетов последовал за ним.

Они пролежали минуты три, прежде чем смогли подумать о Протасове.

– Неужели он?.. – начал Юрик.

– Он у-упрямец, – перебил Армеец.

– Что будем делать, чувак?

Эдик молчал минут пять, потом медленно покачал головой, и произнес, отвернувшись к стене:

– Я что мы мо-можем ту-тут поделать?

– Ну…

– Ду-думаю, мы до-до-должны и-и-и…

Он не успел договорить. Скала дрогнула, гораздо сильнее, чем прежде. На мгновение Армейцу показалось, что каменные своды сейчас сложатся, как стены североамериканского каньона на последних минутах фильма «Золота Мак Кены»,[32] на который бегал с уроков вместе с Протасовым.

– Землетрясение, чувак! – завопил Планшетов, вскинув руки, чтобы защитить голову.

– П-п-п!.. – начал Армеец, но его голос потонул в оглушительном грохоте. Оба затаили дыхание, словно диггеры, неожиданно очутившиеся на пути электропоезда метро. В следующую секунду рокочущая взрывная волна накрыла их, ударив как невидимый грузовик. Если бы они стояли, то наверняка полетели бы по пещере, как сообщения в трубе пневматической почты. Пол и стены пещеры ходили ходуном, древние камни вибрировали, будто струны, вошедшие в резонанс, за которым неизбежно следует обрушение.

– Вот и все, чувак! – успел крикнуть Планшетов, прежде чем на них сверху повалился Протасов.

* * *

– Т-ты? – стонал Армеец, держась за ушибленный затылок.

– Мы думали, ты того… – добавил Планшетов.

– Я погиб, Планшет?! Да ты гонишь, блин, как Троцкий! – поднявшись на корточки, Протасов принялся хлопать себя по брюкам, вытрушивая пыль. На коленях зияли такие прорехи, что, вообще-то, о брюках можно было уже не беспокоиться.

– Ты подорвал все гранаты, чувак?! – с оттенком уважения спросил Планшетов. Вместо ответа Валерий сунул ему под нос три пальца, в некоем подобии государственного герба Украины.

– Три?!

– Точно, – сказал Протасов. – Гребаным хорькам хватило трех, ты понял, да? Залег себе, этажом выше, – продолжал он самодовольно, – дождался, пока десяток туземцев вылез на карниз, и…

– Я так и знал, – сказал Планшетов, – естественно, они тоже решили сократить путь по карнизу.

– А ты думал, – ухмыльнулся Протасов. – И сократили. С этого света на тот, бляха-муха. Бах, трявк, и карниза нет! Точно как в анекдоте: отставить, блин, ржание, боцман, иди, стирай Америку с карты.

Расписывая свои подвиги, Валерий, и без того не привыкший разговаривать вполголоса, орал на пределе связок. Во-первых, его ушам тоже досталось от взрывной волны. Во-вторых, он был очень возбужден.

– Это им, клоунам, за Вовчика, – добавил он, скрипнув зубами. – Ладно, вставайте и пошли. Слыхал, Армеец, тут тебе не пляж.

Они уже шагали в глубь пещеры, когда над головами просвистело несколько пуль.

– Откуда стреляют, бляха-муха?! – вытаращив глаза, завопил Протасов. Эдик повалился ничком с грацией туристического рюкзака. Очередная пуля высекла искры в паре сантиметров от виска Планшетова. Юрик схватился за лицо:

– Глаза! Глаза, твою мать!

На секунду потеряв ориентацию, Юрик попятился, очутившись на самом краю карниза и отчаянно балансируя над бездной. Смертельная угроза заставила его забыть о пострадавших глазах, он сделал руками такой широкий мах через голову, словно был гимнастом, собирающимся встать на «мостик». При этом Планшетов выгнулся дугой, большая часть тела оказалась за приделами карниза, как фрагмент недостроенного виадука. Лицо Юрика выражало крайнюю степень изумления, если это существительное уместно в данном контексте. Не ужаса, а именно изумления: «Черт, неужели это случилось со мной?!»

В этот момент жизнь Юрика зависела только от того, сумел ли Протасов сохранить хотя бы толику той реакции, какая была у него, когда он выступал на ринге. К счастью для Планшетова, Протасов растратил еще не все. Он молниеносно прыгнул к Юрику и успел вцепиться в пряжку его ремня за мгновение до того, как все было бы кончено. Ремень затрещал, но выдержал. Планшетов повис на нем, бессмысленно загребая руками воздух, как пловец в бассейне, из которого внезапно испарилась вода. Отказаться от этих отчаянных махов ему было не легче, чем приказать себе не дышать. Он махал, махал, махал.

вернуться

32

«Mackenna's Gold», наверняка запомнившийся старшему поколению американский вестерн 1969 года, в ролях Омар Шериф, Грегори Пек и др.