Анисим оказался дома и встретил гостей радушно, усадил на почетные места, угостил, чем бог послал и приготовился слушать. Корнилий поговорив для приличия прежде о всяких пустяках, перешел к делу и показал на Федора, дескать, надо бы приодеть молодца.
— А чего в мекленбургский кафтан, — спросил стрелецкий сотник, — он вроде в твоей сотне, а не в вельяминовских?
— А нет теперь вельяминовских сотен, государь повелел целый полк рейтар набрать для охраны своей персоны. Моя же сотня будет при том полку для разведки и прочего. Так что со временем всех переоденем, а начали с сего вьюноша, того ради что ему, бугаю деревенскому, и надеть-то нечего, стыдно в караулы назначать.
Федька, услышав, что сказал Михальский по поводу его, приличного как ему думалось, наряда, запунцовел, но помалкивал.
— Понятно, а ко мне-то чего пришли, мало ли портных на Москве, или дорого просят?
— По полтине за кафтан, а у меня еще и холоп боевой, — отвечал насупившись Федор.
— Эва как! — воскликнул в ответ стрелецкий сотник, — совсем осатанели ироды. Хотя конечно работа не малая и требует тонкости.
— Анисим, не набивай цену, — прервал излияния приятеля Михальский, — всем ведомо, что твоих стрельцов в таковые кафтаны еще в Мекленбурге переодели, а как приписали к стремянному полку, так дали новые — красные и шапки таковые же. А прежние кафтаны ты сказывают, прибрать велел.
— И что с того, нешто боярскому сыну прилично будет со стрельца кафтан носить?
— Боярскому сыну может и неприлично, а боевому холопу в самый раз, а хозяину его уже на полтину легче!
Тут в горницу с выпученными глазами влетел один из сидельцев и, подбежав к хозяину, зашептал что-то на ухо. Сотник, выслушав его, поднялся, но сказать ничего не успел, потому что в широко распахнувшуюся дверь стремительно вошел царский кравчий.
— Тебя Анисим, государь еще в бояре не пожаловал, чтобы я доклада дожидался, — громко проговорил он, — о, да у тебя гости?
Присутствующие встали и степенно поклонились важному посетителю.
— Да, вот Никита Иванович, пришли по нужным делам, — ответил ему Корнилий.
— Здравствуй Корнилий, это хорошо что я тебя встретил. Поговорить надобно о некоем деле, а это кто, Панин?
Федька еще раз поклонился в ответ, радуясь что Вельяминов его признал.
— А ты ведь, боярский сын, тетушке моей сосед, не так ли?
— Так господине.
— Это хорошо, земляк что родственник, что к Анисиму-то пришел, али нужда, какая приключилась?
— Да вот…
— Не забивай голову, Никита Иванович, невелико горе вьюноша, поможем ему как не помочь. — Перебил Федьку шустрый Анисим, — ступай-ка парень со слугой моим, он проводит тебя до мастера. Он и мерку снимет, он и одежу тебе построит. А мы тут пока потолкуем о делах с господином царским кравчим.
Слуга отвел Панина к живущему неподалеку стрельцу промышляющему портняжничеством и вскоре тот пошил ему форменный кафтан, да такой ладный, что глаз не отвести. Девки, во всяком случае, из-за заборов едва дыру в Федьке глазами не протерли. Холоп его тоже принарядился в почти такой же, но перешитый из стрелецкого. А главное стоило это все весьма недорого и обошлось боярскому сыну едва в две гривны. Зато службу он теперь справлял одетый и снаряженный на зависть многим. Сабли и саадаки, а также прочее оружие ему с холопом разрешили оставить свое, но плюс к тому Федору дали еще пистолет с пороховницей и прочими потребными припасами. Михальский сам обучил его управляться с новым оружием, а на вопрос, отчего пистолет дали только ему, пожав плечами, ответил: — «ты же шляхтич». С пистолем сим Федька также немало помучился покуда овладел мудреным искусством обращения с огненным боем, но оно того стоило.
Однажды утром вместо учения Корнилий велел им сразу седлать лошадей и, надев доспех, быть готовыми к выступлению. Как оказалось, царь собрался ехать на очередное богомолье, и им надо было идти впереди царского поезда, дабы уберечь государя от возможных злоумышленников.