Это был тяжелый деревянный кубик. И тут же откуда-то сбоку и снизу раздался сердитый детский голос:
- Тупой дядя! Долго ты будешь обижать мою маму? Она тебя спасала, всю ночь не спала, даже сказок мне не читала, а ты! - возле другого уха пролетел еще один кубик, больно задев его.
Священник не мог видеть ребенка, но понял что это серьезный малый, такой же, как его мать.
- Юнги! - Ангесс тепло улыбнулась и покачала головой.
- Не переживай, я справляюсь! Побереги свои игрушки.
- Все-таки я прослежу за ним, он мне не нравится! - ревниво ответили ей.
- Так кого же ты ждал, монахиню, или что сам Господь спустится с небес? Не все ли тебе равно, в каком виде пришло твое спасение? - в голубых глазах Агнесс было такое искреннее удивление, что Священник невольно задумался над ее словами.
- Пожалуй, нет… Мне все равно, кто меня спас. Я благодарен.
- Ну и прекрасно, а теперь, будь добр, замолчи и закрой глаза, время тебя лечить, - Ведьма подняла над ним ладони, которые засияли холодной бирюзой.
Еще три дня Но Ыль висел между полом и потолком, это нужно было, чтобы на позвоночник ничто не давило, как объясняла Агнесс.Трижды в день, по часу, она держала над ним руки, вливая в него исцеляющий свет. Кормила с ложки и подставляла судно. Но Ыль все-таки ухитрился рассмотреть ее сердитого сына.
Тот всегда ходил с тяжелыми кубиками наготове, чтобы вступиться за мать, если пациент позволит себе неуважительное отношение. На седьмой день Ведьма осторожно ослабила чары, распеленала его тело и мужчина уже вечером этого же дня покинул ее дом.
- Ангесс, спасибо тебе! Я обязан тебе жизнью! - мужчина в который раз приложил руку к сердцу, с благодарностью вглядываясь в льдистые глаза красавицы. А она в который раз чуть скривила губы и отмахнулась.
- И тебе спасибо, сердитый ребенок! Что не попал в меня игрушками. - Но Ыль присел на корточки возле Юнги.Тот, так же как и его мать, поражал своей внешностью, но был совершенно на нее не похож.
У него было азиатское лицо, светло-оливковая кожа и копна густых, пепельных волос - волосы были, пожалуй, единственным внешним его сходством с матерью. И еще, они оба имели острые языки и суровые выражения лиц. Ребенок спрятал руки за спиной и прищурив темные лисьи глаза, спросил:
-Ты же не расскажешь плохим людям про нас с мамой?
- Клянусь, Юнги. Даже если меня будут пытать. А хорошим людям можно?
- Можно, - подумав, ответил малыш. Но Ыль с того дня, как мог, оберегал и помогал своим спасителям, и сейчас, узнав, что на них готовится облава, примчался к ним на помощь.
- Агнесс, у меня есть хорошие друзья, я уже давно написал им письмо, зная, что такое может случиться. Я отвезу вас к ним.
- Не надо, Но Ыль. Я устала прятаться. Мы с Юнги возвращаемся домой, в наш Замок.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов