- Но разве могу я что-то исправить теперь?
- Ещё как можешь. Перед тобой твоя наследница, твоя Маргарет, ты можешь вернуть ей трон Пракии, если только снимешь своё проклятие. Это так просто!
- Но я не могу, - поднял полные отчаянья глаза король. – Я уже пытался сделать это и думал, что у меня получилось, но теперь понимаю, что нет. А, может, и получилось? Может, уже и нет никакого проклятья? – вдруг встрепенулся он с надеждой в голосе.
- Есть, - хмуро ответила старуха.
- Откуда такая уверенность? Да оно за давностью лет должно было уже самоликвидироваться!
- Нет.
- Откуда ты знаешь?!
- У меня нет рецепта вечной жизни, но я нашла заклинание, способное привязать жизнь к какому-то значительному событию в будущем.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что, раз я ещё жива, проклятие действует, и род Тортильяков в опасности. Я должна жить, пока угроза висит над моей любимой Маргарет.
- Значит, - Гаенус схватился руками за голову, - если удастся снять проклятие с Маргарет, с её будущих детей, в тот же момент я потеряю навеки тебя?!
Ара склонила голову. В зале повисла пауза, слишком затянувшаяся, как на моё мнение.
- Гаенус, - потрогала я за плечо короля, чья поза полностью соответствовала позе статуи Отчаянья, - ведь вы великий маг, кто мешает вам оживить бабушку Ару после её кончины?
- Моя магия – это наука! Я использую законы и свойства мира, в котором мы живём. Я знаю травы, которые могли бы поднять человека даже со смертного одра, но я не умею оживлять мёртвых!
- Так пусть Маргарет никогда не возвращается в Пракию. Тем более, что там её, действительно, поджидает опасность в лице Клементины и её сыночка, претендующего на престол. Насколько я понимаю, у вас нет ни жены, ни детей, вы можете завещать всё Центральное королевство своей единственной наследнице, - предложила я.
- Это не выход, - отрезала бабка, - проклятие не привязано к трону Пракии, следовательно, здесь ей всё равно не будет безопасно. Значит, проклятие необходимо снять.
- Хорошо, - кивнул Гаенус, - я подумаю над этим. Но сначала следует помочь Неневесте спасти Карритум, в противном случае, вопрос об опасности проклятия не является актуальным. Все и так погибнут.
Маргарет кивнула:
- Действительно, об этом мы подумаем позже.
- В вашем распоряжении весь замок, можете отдыхать, развлекаться, - развёл руками Великий Король.
- Развлекаться некогда, - сделала предупредительный знак рукой Ара. – Лучше походите по городу, порасспрашивайте о Восточных землях, возможно, что-то и разузнаете.
- Конечно, - согласился Гаенус, - только я вначале велю передать по всем каналам, что Маргарет – моя единственная наследница, а Ара – моя супруга…
- О! – воскликнула бабка.
- Супруга и никак не меньше! Если всё окончится благополучно, мы скрепим наши отношения венчанием, но и без него наши общие потомки являются свидетелями нашего брака, ведь настоящие браки заключаются не на земле, а на небесах. А Неневесту и этого смелого юношу провозглашаю лучшими друзьями моей наследницы.
Великий король хлопнул в ладоши, и в зал вплыли несколько камер-глаз, закружили перед нами, замигали огоньками.
Короче, из государственной преступницы в розыске я тут же превратилась в персону номер… ну, пусть не один, но, после короля, Ары и Маргарет… номер четыре в Центральном королевстве. Клёво!
Мы оставили Гаенуса и бабку наедине, им есть о чём поговорить, а сами последовали совету Ары и разошлись по столице. Наверное, устали мы быть вместе, поэтому, договорившись встретиться к вечеру в замке, каждый пошёл своей дорогой по Думраду, который теперь должен был стать для нас самым безопасным местом.
Я люблю гулять незнакомым городом, и одиночество мне в этом не помеха. Старые города – как люди, с ними можно общаться, их можно слушать, их можно расспрашивать, они любят поговорить с тобой. Я слышу их разговор в городском шуме, в дыхании ветра, в шелесте катящихся по мостовой бумажек, я читаю их сообщения в квадратах окон, в игре теней на старинной стене, в чумазых детях, бегающих около домов, я чувствую, что город живой, я ощущаю жизнь в растрескавшейся кладке храма, в шершавой коре выросшего посреди площади дуба, в нагревшейся на солнце скамье…