Я развела руками и растерянно улыбнулась. Кровь толчками забилась в висках от нежданной удачи: есть, есть ниточка!
В это время откуда-то из лабиринта комнат вывернулась Марина с маленьким газетным свёрточком в руках, подала его Любане. Та благоговейно приняла дурь и начала пятиться к выходу. Мне удалось рассмотреть Марину поближе, и я поняла – не такая уж она и старуха, где-то в возрасте моей матери. Я попрощалась и пошла следом за Любаней. Ян пыхтел сзади, потом тихо, но отчётливо проговорил:
– Если Толик появится, скажу, что его сестрёнка искала. А как надумаешь, Леночка, – приезжай. Деньгами не обижу. Ну, иди…
Всё то время, пока он шёл и умасливал меня, его пухлая рука большим похотливым червяком безостановочно ползала по моей спине от затылка до поясницы. Я кубарем вылетела за ворота.
Любаня была счастлива обретением кайфа, но для видимости шла и ворчала на цыганского наркобарона:
– Наташку им жалко… Суки! Сами упекли девчонку и жалеют, гадская порода. А Ян-то глаз на тебя положил, свинья жирная. Любит наших девочек. Ну ничего, сейчас до пацанов добежим, может, с ними вместе на хату поедем…
– Люб, а точки в Кировском ты хорошо знаешь? – спросила я, всё ещё обдумывая свалившуюся на меня информацию.
– Не, я здесь обычно беру или в общагах на бульваре. Но если ты хочешь своего демона в Кировском поискать… Ольга! Ломимся кто куда – мусора едут!
Извращенец в погонах
Задумавшись, я не сразу отреагировала на её слова, а когда опомнилась – Любани рядом со мной уже не было. Исчезла моментально. Недоумевая, чего она так испугалась, я посмотрела по сторонам. Из-за угла в мою сторону приближалась вишнёвая иномарка, никаких полицейских машин видно не было. Вообще улица была пустынна, даже давешняя группка молодых наркоманов куда-то рассосалась. Чего моя случайная подруга упорхнула испуганной птахой – не понять.
«Тойота» остановилась рядом со мной, скрипнув тормозами. Дверца приоткрылась. В салоне сидел молодой, может, года на три старше меня, мужчина и радостно улыбался, как будто мы встретились после долгой разлуки.
– Ну, садись, – сказал наконец он.
– Чего это? – не поняла я и подалась было в сторону, но цепкая накачанная рука больно ухватила моё запястье.
– Не поняла, что ли, овца? В машину ко мне села быстро! – всё так же улыбаясь проговорил мужчина и нетерпеливо дёрнул меня к себе.
Я растерянно оглянулась, инстинктивно ожидая помощи. Но на этой улице, похоже, больше никто уже не жил, даже воробьи в кронах тополей заткнулись на всякий случай. Я возмущённо передёрнула плечами, но всё-таки, чтобы не нарываться, села в «Тойоту», на заднее сидение. Щёлкнули блокировочные замки, перекрывая мне путь наружу. Мужчина мягко тронул автомобиль и покатил мимо цыганских замков.
– Тебе чего надо от меня? – прямо, без реверансов спросила я.
– Это я буду тебе вопросы задавать, а не ты мне, дура, – беззлобно сказал мужчина и, не оборачиваясь, сунул мне под нос раскрытое служебное удостоверение.
Я обалдела, а вдвойне обалдела потому, что в быстро мелькнувших перед глазами корочках ухватила-таки фамилию «Беляков», которой, как мать – непослушного ребёнка, пугала меня Любаня.
– Уяснила, пташка, кто я такой? – ласково поинтересовался Беляков. – Ты, видать, новенькая тут, потому что вся ваша наркоманская шелупонь меня знает и сразу щемится кто куда. Комедия! Сейчас и с тобой мы ближе познакомимся: доедем до Заводского райотдела, досмотр произведём, поглядим, что у тебя с собой, протокольчик наваяем.
Я подумала, не припугнуть ли его тем, что я лично знаю Кацмана, всё-таки тот для него – вышестоящее начальство, потом решила не делать этого: не дай бог мент свяжет мои приметы с делом Градова и убийствами последних дней. Тогда мне точно не вывернуться. И я, сделав умильное личико, ласково попросила:
– Слушай, а тебе зачем это надо? Давай договоримся по-хорошему, и ты меня отпустишь. Тебя как зовут? Такой парень симпатичный и такой сердитый. С женой поругался, что ли?
– Нет у меня жены. И не было никогда. А сердитый потому, что зла не хватает видеть вас. Ползаете по жизни, как тараканы, гадите только! Нация и так вымирает, а от вас – помощи государству никакой: такую же нищету и наркоманов плодите да воруете всё, что плохо лежит. Вылечить вас невозможно, зато изолировать – в моих силах, и я это делал и буду делать.
– Вон что… – протянула я. – За державу, стало быть, обидно. А с чего же ты взял, что я – наркоманка?