Судя по звукам, раздававшимся в горнице, она была очень похожа на бар или ресторан. Но чего можно ожидать от мужчины, в течение двух недель лишенного облагораживающего женского влияния? Впрочем, мне тоже было некогда трепаться. Хорошо хоть я успела переодеться - на мне уже был строгий темно-коричневый костюм, который должен был оттенять замысловатый зеленый наряд рыжеволосой красотки. Одна из привилегий ведущей - это то, что обычно перед съемкой ей приносят чашку черного кофе, но сегодня этой привилегии я была лишена. Что ж, на Тайку надежды не было никакой, Оксана занята моей собакой, и я сама решила спуститься вниз, в буфет, за дозой моего наркотика. Хоть убейте, не могу работать без кофеина!
Я вышла из каморки не через гардеробную, а через запасную дверь, которая открывалась прямо в коридор и которая обычно бывала заперта, но сегодня оказалась открытой. По дороге я заглянула в общую раздевалку; там никого не было, даже Глаши.
Пока я шла к лифту, заметила в полутьме коридора Тамару с ненавистной Тайкой, выходивших из студии, и по-детски спряталась от них за выступом стены, чтобы они меня не заловили и не утащили с собой - наверняка программа Котовой шла к финалу и подходила наконец моя очередь. Спустившись вниз на цокольный этаж и отыскав там работающий буфет, я быстро проглотила два двойных кофе и поспешила наверх - и вовремя! Настену под чутким руководством Тамары уже усадили на диван, который притащили из соседней студии, и красиво задрапировали длинный зеленый подол ее платья - так, чтобы одна из ее действительно стройных ножек четко вырисовывалась под полупрозрачным материалом.
- Агнесса, куда ты запропастилась? - обратилась ко мне Лена Горячева, наш редактор, которую я сегодня еще не видела. - Никто из нас не может справиться с твоей чертовой собакой!
Глаша забилась в дальний угол; очевидно, ее напугала обычная студийная суматоха и свет юпитеров Она показывала зубы, обещая дорого продать свою жизнь, и насильно извлечь ее из-за проводов и какой- то рухляди было невозможно, о чем свидетельствовала кровь на руке второго режиссера, Степана Кочеткова. Это был человек со странностями: невысокий, сутулый с какой-то ободранной бородкой - словом, внешне неказистый, беззаветно и безответно влюбленный в Котову, он просто по определению не мог не ненавидеть меня, ее соперницу, и сейчас у него был вид такой, как будто он готов был задушить собственными руками если не меня саму, то хотя бы мою собаку. Я выманила перепуганную псинку из ее убежища, поцеловала в нос, утешила и с помощью печенья усадила рядом с Настеной; они вдвоем действительно смотрелись великолепно, причем расчесанные спаниельи уши повторяли контуры рыжей гривы певицы.
Можно было начинать - тем более что я проверила свою папку и убедилась в том, что у меня в руках был тот самый сценарный план, который нужен. Но не тут-то было! Казалось, все неприятности, которые только могли произойти, случились в ближайшие четверть часа.
Сначала все шло вроде бы гладко: Настена старалась улыбаться не слишком глупо, а блестящий ход, придуманный Леной - она надела на ее смазливую мордашку немодные, в толстой оправе, очки, - оправдал себя: певичка стала немного походить на студентку-первокурсницу. Честно говоря, сперва я никак не могла сообразить, зачем ей нужна моя программа, которая шла отнюдь не в прайм-тайм - ей отводилось дневное время по будням, хоть и на одном из центральных каналов «1+1», так что смотрели ее в основном домохозяйки, - однако Гарик объяснил нам, что пришла пора расширять ее аудиторию, которую до этого составляла одна молодежь, и домохозяйки для этого тоже годились. Ток-шоу катилось, хоть и со скрипом, по намеченному сценарию, когда меня прервал голос звукорежиссера:
- Стоп! Звук не идет.
Пришлось начинать все сначала, и конечно же получилось хуже. Однако на этот раз что-то произошло со светом… Внутренне закипая, я в третий раз пошла по накатанному пути, однако теперь моя собеседница выглядела какой-то деревянной… Проследив за направлением ее взгляда, я обнаружила, что Глаша, разлегшаяся на диване, как маленький сфинкс, передними лапами подтянула к себе подол Настениной юбки и стала его жевать.
Съемку остановили, Глашу пристыдили, и она, будто осознав свою вину, кинулась вылизывать Настену. Я схватила ее на руки, но было уже поздно - грим надо было накладывать заново, Настена блестела, как свежевылупившийся младенец! Я готова была застонать от досады, особенно когда выяснилось, что Миша, наш сегодняшний гример, уже ушел. Совместными усилиями Тамара, у которой, по-моему, уже дрожали руки, и Оксана кое- как привели Настенину физиономию в порядок, пока я усиленно пудрила носик и красила губы - любимой хозяйке тоже, конечно, досталось от Глашиного язычка. Пока мы снова усаживались, я краем глаза заметила, как Оксана, сжимая голову руками, качается на стуле - то ли от отчаяния, то ли, скорее всего, от еле сдерживаемого смеха. Когда наконец все было готово и мы начали уже в четвертый раз, то нам удалось дойти только до второго вопроса: в этот момент с грохотом взорвалась лампа, и нас на подиуме засыпало осколками; впрочем, никакого ущерба они не причинили, кроме морального. Истерический Глашин лай смешался с истерическим Настениным смехом, и, кроме этого, было слышно только, как громко и смачно ругается матом осветитель, уже немолодой и весьма благообразный мужчина. Я поняла, что все катится в тартарары, что это полный провал и что необходимо сделать перерыв. Очевидно, та же самая мысль пришла в голову и Тамаре, потому что она своим прокуренным низким голосом зычно объявила: