Безруков с Хвааном остановились на полпути и невольно сошли с тропы на лиман.
— Это что-то фантастическое, — прошептал Безруков. — Я много слышал о северном сиянии, но чтобы так… Прямо занавеси, бахрома из радуги…
— А вон совсем красный цвет, будто флаг, — показал Хваан на другой край небосклона.
Они двинулись к домику Булатова, поминутно оглядываясь на сияющее, полыхающее небо.
— У меня такое ощущение, словно вокруг нас сжимается кольцо, — медленно проговорил Безруков. — По-моему, Струков начал настоящую работу и потихоньку подбирается к нам.
— Я тоже так думаю, — ответил Хваан. — В один прекрасный день он явится к нам и предъявит ордер на арест…
— Ну, — усмехнулся Безруков, — допустим, никакого ордера он предъявлять не будет… Вот только одно интересно мне: знает он что-то или только подозрения?
— Если бы знали, — ответил Хваан, — они не стали бы медлить.
— Это тоже верно, — вздохнул Безруков. — Маловато еще у нас сил. Сюда бы десятка два пу-тиловцев! Я ведь свою рабочую жизнь начинал в Петрограде на Путиловском, прежде чем попал на флот. Вот там сила! Порох! Только поднеси спичку — и взрыв!
— Придется обходиться теми силами, какие есть, — заметил Хваан. — Время приближается.
— Думаю, что самое подходящее — в ночь на новый, тысяча девятьсот двадцатый год, — тихо произнес Безруков. — Колчаковцы не преминут как следует отметить наступление Нового года. Да и нам собраться будет легче, будто на вечеринку.
— Я предупредил всех, чтобы сегодня на собрании быть осторожными, — сообщил Хваан. — Не ко времени эти тихие дни, много народу толчется на улице.
— Сиянием любуются, — заметил Безруков. Почти все оповещенные уже сидели в тесной комнатке Булатова. Какая-то необычайно праздничная, улыбающаяся Милюнэ встретила Безрукова и Хваана.
— Здравствуйте, товарищи, — певуче произнесла она, сдерживая улыбку.
— Здравствуйте, здравствуйте, Машенька, — торопливо проговорил Безруков, нетерпеливо оглядывая через ее плечо собравшихся. — Придется тебе в сенях постоять, но так, чтобы с улицы тебя не видели. Поняла?
— Поняла, — кивнула Милюнэ.
Она проворно влезла в меховой кэркэр и встала в темном провале приоткрытой на улицу двери.
— Вот! — Булатов положил перед Безруковым исписанный какими-то детскими каракулями лист бумаги.
— Что это? — удивленно поднял брови Безруков.
— Телеграмма из Петропавловска, — еле сдерживая гордость, ответил Булатов.
Безруков повнимательнее вгляделся в каракули и прочитал: "Пост Ново-Мариинск Громову совершенно секретно большевистскую группу предположительно следует искать среди новоприбывших пароходе Томск или японском грузовом судне Итио-Мару вероятно часть проследовала верховья обнаружении немедленно арестовать сообщить шифром Петропавловск Червлянский".
— Ты достал? — спросил Безруков Василия Титова.
— Нет, — ответил Титов. — Учватов запирается и сам принимает эти телеграммы. В последние дни никого не допускает к аппарату.
— Так откуда же этр? — удивленно спросил Безруков.
— Маша принесла, — с улыбкой сообщил Булатов. — Переписала в канцелярии и принесла.
— Ну, молодец! — восхищенно проговорил Безруков. — Надо же так ухитриться…
— Но это чертовски опасно. — Безруков взял листок, зажег спичку и поджег бумажку с краю:
— Никто ведь не догадывается, что Маша грамоту знает, — ответил Булатов. — Для них она дикарка, темная чукчанка.
— Но все равно скажи ей — пусть будет осторожна. А теперь к делу. Нам не след задерживаться. Волтер, сегодня раздать оружие. Держать наготове и ждать сигнала.
Милюнэ разглядывала в раскрытую дверь северное сияние. Почему это нынче так разыгрались небесные боги? Никогда Милюнэ не видела еще сияния такой силы и красоты. Там — царство мертвых. В верхней части, там, где мерцающий свет слабее, — там живут истинные покойники, умершие обычной, собственной смгртью. А ниже, где сияние высвечивается так, словно за небом горит гигантский жирник с красным пламенем, — там царство убитых духами, наказанных за разные грехи. А вот у края неба, где северное сияние переходит темную голубизну ночного неба и уже можно различить звезды, — там живут самоубийцы… Да, велико небо, и жителей там предостаточно, может, даже больше, чем живущих на земле. Вон там, в зените, живут другой жизнью «окровавленные» — так называют убитых в боях копьями и другим оружием. Им отведено лучшее место — прямо в зените, чуть выше Полярной звезды…