— Неужели вы хотите сказать, что мы будем нападать одни на неприятельский флот? — вскрикнул Хельси.
— Вся честь принадлежит нам, Билли. Мы должны разбить их в их же собственной гавани раньше, чем они поймут, кто их губит. Вы понимаете?
— Сколько судов? Семнадцать. Значит, почти по три торпеды на каждое. Ей-Богу, мы можем потопить их. Семь раз из десяти мы попадали в цель, но старик не разглашал об этом.
— Я знаю. Моряки говорят, что мы еще, пожалуй, способны бросать бомбы в крепости, но что никогда не попадем в пловучую цель. Покажем, что они ошибаются!
— О, да!
Всю ночь «Йосемит» стремился на юг, делая по 110–112 и наконец по 114 узлов в час. На следующее утро, в десять часов, зачернелась земля, и воздухоплаватели узнали восточный берег Порто-Рико. На высоте тысячи футов они пронеслись над островом и полетели дальше. В четыре часа пополудни «Йосемит» пересек Караибское море; стал виден неприятельский континент. Джервис поднял аэростат на высоту девяти тысяч футов, так что снизу «Йосемит» казался крошечной точкой на голубом небе.
Всю следующую ночь, весь следующий день «Йосемит» летел с наибольшей скоростью над лесами и равнинами Бразилии. Когда наступила ночь, Джервис и Хельси стали определять, где они находятся.
— На месте мы должны быть к полуночи, — сказал Хельси.
— Да, с внешней стороны залива. Если флот там, мы сразу нападем.
В половине двенадцатого «Йосемит», скрыв огни, повис над бухтой Рио. Джервис был в рулевой камере, а Хельси и Тельфорд стояли подле своих торпед. Внизу, на расстоянии пяти тысяч футов, виднелись огни кораблей и мерцали на черном фоне воды; дальше сиял вечерними огнями большой южный город.
Джервис поставил индикатор на 1000 футов и «Йосемит» бесшумно и быстро опустился до этой высоты над морем. Моторы остановились; слегка дрейфуя на легком ветерке, аэростат висел над обреченными судами. Джервис составлял план атаки. Легко было видеть неприятельский флот. Суда стояли на якорях, образуя широкий полукруг; насчитывалось семнадцать больших броненосцев, на которых покоились надежды федерации. И действительно, они представляли внушительное зрелище.
Прежде всего, следовало решить, куда нанести первый удар. После пяти минут серьезного размышления, командир «Йосемита» позвал к себе звонком двоих лейтенантов. Оба доложили, что все в порядке, и Джервис приказал медленно пройти над судном, выбранным для уничтожения. В ту минуту, когда передний метатель торпед придется как раз над осужденным броненосцем, Хельси должен был пустить снаряд. Если бы он промахнулся — Тельфорду предстояло бросить свою торпеду; в ином случае воздержаться от этого.
— Приготовьтесь, — сказал Джервис и, поставив индикатор на 300 футов, велел механику медленно двинуть аэростат.
Жужжание заглушенных моторов еле слышалось в рулевой камере; воздушный корабль опустился на новый уровень и медленно двинулся вперед. Джервис выбрал пунктом нападения центр линии вражеских кораблей, и черный корпус осужденного боевого судна быстро приближался. В глубине «Йосемита» лежал Хельси на своем наблюдательном посту, правой рукой сжимая спусковой рычаг и ожидая рокового мгновения.
Он увидел нос броненосца, который слегка поднимался от волн прилива. Мостик судна промелькнул под лейтенантом. Пора! Промахнуться нельзя… Хельси быстро повернул рычаг, и разрывной снаряд упал между двумя черными трубами вражеского судна.
Мгновение ожидания; вдруг сильный зеленовато-желтый свет озарил гавань; холмы содрогнулись от грома взрыва — и средний броненосец, разбитый на части, превратившийся в груду обезображенного железа, пошел ко дну на том самом месте, на котором стоял.
При первом же признаке взрыва, Джервис заставил аэростат высоко подняться. «Йосемит» понесся к левому концу полукруга и приготовился повторить те же действия. Внизу все пришло в смятение. Спустили шлюпки; прожекторы бросали лучи во все стороны; до воздухоплавателей слабо доносились крики, вопли, проклятия. Но, очевидно, никто не смотрел вверх, потому что ни один луч не направился к зениту. Пораженные знали только, что какой-то страшный взрыв погубил одно из самых великолепных судов. Никому и на ум не пришло, что враг сделал нападение.
— Приготовьтесь. Тот же порядок, как в первый раз, — услышали лейтенанты приказание Джервиса. «Йосемит» опустился и на высоте 300 футов от земли стал двигаться к крайнему судну.
Тут все были в страшном волнении. На мостике стояла фигура и через мегафон раздавала приказания. От судна плыли шлюпки; на палубе толпились матросы. «Йосемит» медленно прошел над его носом, над первой башней, над мостиком и, когда фонарь броненосца оказался под аэростатом, Хельси нажал рычаг.