Провожаемые любопытными взглядами солдат, лейтенанты, обегая разбросанные по склону многочисленные стрелковые ячейки, быстро достигли КП. Он был неглубок, сооружен наспех, накрыт поверх земляных брустверов плащ-палатками, натянутыми на штыках от самозарядок. Других средств перекрытия в степи не оказалось, к тому же задерживаться здесь Диасамидзе явно не собирался. В низком, полутемном помещении над фитилем в снарядной гильзе уже бился желто-красный мотылек, распространяя удушливый запах солярной копоти. Метались резкие тени. Здесь были замполит полка, капитан Судоргин, и связисты. Комполка и начальник штаба находились в подразделениях с другой стороны Верхне-Кумского.
Выслушав Кочергина, Судоргин, невысокий, коренастый человек лет сорока, с крупными чертами невозмутимого квадратного лица и бритой наголо головой, зачем-то снял и, повертев в руках, снова аккуратно надел кубанку. Затем он, как показалось, с сожалением, отодвинул котелок с еще парящим концентратом и, вздохнув, приказал радисту дать ему «Первого». Замполит известил Диасамидзе о скором начале большого самодеятельного концерта, который откроется хоровым исполнением «Катюши».
— Когда наш номер? Да сразу за хором по сигналу коробочки. Да, так точно, гуртом, Миша! До скорого. Удачи нам всем!
При этом ласковом «Миша» Кочергин, удивленный каким-то уж очень неофициальным задушевным тоном обращения замполита к командиру полка, оглянулся на Лукьянчука. Тот, чуть улыбнувшись, шепнул, что комполка нет и тридцати, поэтому замполит, с которым он накоротке еще с формирования полка в Спасске, держится как старший, немного покровительственно и часто называет подполковника по имени. Тем более сейчас, для маскировки.
— Вообще-то они тезки, — добавил общительный Лукьянчук, — оба Михаилы Степановичи.
Опускаясь в башенку, Кочергин оглянулся и не удержался от вопроса к стоявшему внизу Лукьянчуку:
— Смотрю, у вас здесь ого-го! И стрелковые роты, и пулеметные, и батареи пэтэо, и пэтээр, и минометчики! И все это хозяйство на одном замполите?
— А что? У нас замкомполка по строевой нет. Замполит и за него. Он гарный артиллерист. Боевые награды имеет…
Залп эрэсов издали действительно чем-то походил на мощный разряд молний. Но еще больше напомнил Кочергину огненные лозы карающего меча с гравюры Доре, изображающей изгнание из рая Адама и Евы.
«И свистит, как меч, рассекающий воздух…»
Среди кричавших «ура!» солдат броневичок влетел в поселок и встал у перегородившего ему дорогу крестатого танка. Его мотор мерно постукивал, мелкие язычки пламени, вырываясь из-под верхних катков, змеились но гусенице, плясали над радиатором, вокруг башни с распахнутыми люками. Подле стоял еще один такой же танк, за ним еще… Оставив броневичок, Кочергин чуть не наступил на сапог, из которого торчала белая головка лучевой кости. То и дело отворачиваясь, лейтенант переступал через растерзанные трупы, обходя пышущие жаром танки, как вдруг увидел Козелкова. Пошли рядом. К ним присоединилось несколько командиров машин, среди которых был Зенкевич. Вскоре их догнал Вулых. Его голову стягивала марлевая повязка, сверкавшая в темноте. Козелков, расточая подробности, увлеченно рассказывал, как блестяще удался его маневр с тридцатьчетверкой.
— Ну балабол! Без боя, что ль, поселок заняли? — оборвал его наконец Вулых.
— Без единого выстрела, елки-корень, не считая боекомплекта, что ты, лейтенант, сжег…
— Может, и так, Зенкевич, видишь, что творится? — показал жестом вокруг Кочергин: — Пожалуй, прав был Орлик насчет «катюш». К тому же с южной стороны поселка у них в основном почему-то только танки. А вся оборона обращена на север, в ту сторону, к Мышкове.
— А почему так, штаб? — присоединяясь, подал голос Орлик. — До чего ж тонко подметил! — поддел он Кочергина. — Растолкуй-ка народу, в чем тут загвоздка. Оборона там, а танки… тут? Ну-ка!
Пытаясь подавить раздражение и обдумывая ответ, Кочергин осмотрелся. Все шли плотной группой по окраине. У некоторых в руках были пистолеты. Перестрелка, то затихая, то вспыхивая вновь, слышалась в разных частях поселка.
— Что же, попробуем, товарищ командир танков полка! — в тон язвительному Орлику начал Кочергин. — Прежде всего гитлеровцы, с середины дня во всяком случае, отбивались в Кумском в фактическом окружении. Так долго им помог продержаться в поселке многократный перевес сил. Так?..
— Так-то так, но почему все-таки фрицы строили оборону с севера, а танки у них здесь? Объясни! — настаивал Орлик.
— Эко диво! — заокал Козелков. — Отсюда их огнеметчики жали!