– Черт… – пробормотал Бруно рядом, – я уж думал, тебе тут кишки по столам размотают… и мне заодно…
– Духу не хватило бы, – глухо отозвался Курт, обессиленно опускаясь на скамью. Провел рукой по виску, ощутив крупные капли испарины под пальцами, и тихо договорил: – Пока.
– Может, ноги сделать? – предположил бывший студент с надеждой, без особенного энтузиазма ковыряясь в тарелке с едой; Курт покачал головой:
– Не имею права.
– А на что ты имеешь право? Вместе с баронским сынком сдохнуть на их вилах?
– Если до этого дойдет – да.
– Замечательно, – скривился Бруно, отложив ложку. – Но хоть отбиваться-то ты право имеешь?
– Право – да… – невесело вздохнул господин дознаватель, глядя мимо тарелки; потер глаза ладонями и вскинул голову. – Постой-ка… Что это один из них говорил о пропавшей семье? Ты что-нибудь об этом слышал?
Бруно повел рукой, изображая нечто неопределенное, и, наконец, просто отмахнулся:
– Так, кое-что. Не особенно много.
– Что именно?
– Ну, было это лет девять назад – жила тут семья: мать, отец, дочь. Дочь работала в замке, а кем – не говорила. Однажды вечером их видели в последний раз. Всё.
– Зараза… – пробормотал Курт зло, отодвинув от себя блюдо; есть расхотелось. – И что же – думают, это фон Курценхальм-младший? Ведь ему тогда было лет… сколько… десять? Даже если он и убежал из замка, как мог десятилетний ребенок изничтожить целую семью за одну ночь?
Бруно пожал плечами, неуверенно предположив:
– Разве что папаша ему всю семейку подал на блюдечке.
– Хочешь сказать, барон все-таки виновен? Не покрывает случайные выходки сына, а полный соучастник?
– Я – ничего не хочу сказать, – отгородился тот обеими ладонями. – Ты здесь следователь, вот и расследуй, а я не собираюсь исполнять работу, на которую не имею права. Что там у вас за это полагается?
– Да ничего у нас не полагается, – скривился Курт, задумчиво глядя в окно. – Подобными нарушениями занимаются светские власти, не мы… А почему никто не предположил, что эта семья могла просто уехать?
– Кроме того, что ни один человек в своем уме никуда не пойдет ночью?..
– Всякое бывает.
– Ну-ну, – то ли согласился, то ли недоверчиво возразил Бруно. – Их вещи остались в доме, а сам дом стоял незапертым. То бишь, если допустить, что они вдруг вот так сорвались и куда-то ушли, то все вещи, от утвари до носильных, они просто взяли и бросили.
– Все?
– Так говорят, – пожал плечами тот. – Я об этом немного знаю, никогда особенно не спрашивал… Доедать будешь?
Курт забористо выругался, рывком поднявшись с места, и кинул деньги на стол, отметив походя, что на звон монет Карл все же из кладовки выглянул.
– Тебе бы поговорить с тем, кто знает больше, – заметил Бруно, пододвинув его тарелку с нетронутым обедом к себе. – Хотя, чего-то я сомневаюсь, что теперь кто-нибудь здесь станет с тобой откровенничать.
– А я вот такого человека знаю, – пробормотал Курт, направляясь к двери.
По тому, что настоятельский жеребец был ухожен, накормлен и даже выкупан, было ясно, что толстяк всеобщей вольностью заразиться еще не успел, осуществляя свои обязанности как должно. Хотя, если принять во внимание его нынешнее поведение, был до чрезвычайности напуган перспективой выбора между миром с соотечественниками и сохранением приличествующих отношений с майстером инквизитором. Однако сейчас беспокоить ни его, ни Карла-младшего Курт не стал – вновь оседлал коня самостоятельно, вывел его из стойла и так же, как вчера, тотчас сорвался с места в галоп. Сегодня, правда, причина была несколько иной – не недостача времени, а стремление поскорее миновать улицы Таннендорфа, походившие теперь на улицы захваченного поселения своим почти совершенным безлюдьем, безмолвием и неприятными взглядами в спину из-за приземистых оград и плотных ставен.
Столь стремительного развития событий он, по чести сказать, не ожидал, и, высчитывая, сколько потребуется времени святому отцу, дабы доставить его послание, а тем, для кого оно предназначено – прибыть сюда при всем необходимом, включая специалистов, которых он запросил, Курт с обреченностью вынужден был признать: разбираться со всем, что назревает вокруг, придется самому, как сумеет. Сейчас он пожалел о своей самонадеянности, о не вовремя проснувшемся тщеславии, когда не передал просьбу о помощи через курьера Конгрегации…