1921
Матвей Ройзман
«В емкий, незадетый ничем…»
В емкий, незадетый ничем,
В сумрак за окно пролиты
Два стальные глаза свечей,
Два, – слезящие молитвы.
Прячется голубкою рука
Под большой платок в цветочках,
Что начнут бутон распускать,
Сыпя крапом лепесточным.
Только стеарин зашипит,
Жаля бронзовый подсвечник,
И стучат в поднос тишины
Капли, капли слов неспешных.
И напрасно каплю ловлю
Залежи души обрызнуть,
Чтоб забил запоздалый ключ
Голубой, нездешней жизни.
Верно радость мне не дана
Средь пророчеств балагурных
Повторить: «Ато Адонай!»
В неживой, отпалый сумрак.
1921
Вадим Шершеневич
Из арлекинады «Одна сплошная нелепость»
ВЛЮБЛЕННЫЙ
Ах, стало нежнее, теплее и тише нам,
Весь мир тепленький, словно со сна,
И белым, разбелим, белым вишеньем
Нам машет в сердце весна.
ВЛЮБЛЕННАЯ
Пестрое близко. Пестрое бродит.
Дыбом встают поля,
Словно звездной весною исходит
До последней песчинки земля.
ВЛЮБЛЕННЫЙ
Воздух прополнен улыбкой и шуткой,
Сколько фиалок и роз
Даже гранит голубой незабудкой
Из каменного чрева пророс.
АРЛЕКИН
Воздух проточный. Струны сосен
Дрожат под смычком ветерка,
Словно румянцем десяти весен
Заиграла ее щека.
1919
Николай Эрдман
Автопортрет
I.
В зеленой кузнице весны
Кует Москва кольцо Садовой
И месяца серебряный ухват
Котлы ночей вытаскивает позже.
Смотрите дерева поклоном поясным
Встречают в ветре сводника и свата
А на хребтах у вздыблившихся льдов
Трепещут рек оборванные возжи.
Дождям вослед взволнованный павлин
Волочит хвост развееренных радуг
И города проносят впопыхах в потемок города светильник
Деревянный.
А над киотом девушкиных бедер
Качаются грудей тяжелые лампады.
Их розовый фитиль
Прикосновеньем юноши оправлен.
Но мне бродяжному неведом теплый ужин
Люблю канав расползшиеся швы
Люблю когда из под моих подошв
Сплетает пыль удушливое кружево
Пускай другой покорствуя
И льня
Плащом расстелется
Над женщиной разутой
А я свой пах
В давильнях
Ваших тел
Из кожи девственной не выжимал ни разу
И никогда не изменяла кровь
Во мне свою спокойную походку.
И только день скача во весь опор
Увидит медь сторожевого рога
Рог месяца. И жидкая заря
Опять зальет клокочущею лавой
На сваях звезд построенную ночь.
Одену облаков дырявые
Опорки
И в одиночестве
Пойду своей дорогой
Жевать стихи упрямой головой.
Стань у перил и слушай мудрый болт
Пока река доверчиво подносит
К твоим зрачкам раскрытую ладонь.
Пока не тронутся недвижные мосты
Как погребальные торжественные дровни.
Смотри поэт не закипают дни
И вечера настойчевее стынут
Смотри поэт твой царственный стиховник
Короной жолтою
Увенчивает осень.
II.
Только рощ обнищалые плеши
Только покрик и посвист, ватаг
Вижу юноша маятник ляжек вешает
Женщине под циферблат живота.
Не уснет этих бедер голодный алк
Груди женщин с просонка горше
Неужели волос моих черную галку
Заклюют ваших гривищ тяжелые коршуны.
Кто же кто же еще не вымят
Под пятой городов не вят
Бросились трубы заре на вымя
Давят и ничего не выдавят.
Только я целомудренный отрок
И моя непорочная тишь
Тащим из тела за потрохом потрох
Острыми крючьями четверостишия.
Пусть ваш череп на шее тучится
Словно коршун на белом пне
Мне давно мою тень попутчицей
Привязала луна к ступне