Коробочка послушно ухватилась и весь ее немалый вес был немедленно приведен в вертикальное состояние.
– Кажется руки-ноги целы, – проворчала Цепкина приходя в себя.
Молодой человек оглядел ее критическим взглядом.
– В таких местах лучше не бегать, – укоризненно заметил он, – а то неровен час…
– Кто вы? – резко перебила его Цепкина. – Я что-то раньше вас не видела.
– Меня зовут Антон Петрович Дубков, – представился брюнет. – Я гощу у Кречетовых, ну знаете, большой дом строят.
– А, великие строители, – кивнула Цепкина, – знаю. Когда они свой небоскреб-то закончат?
– Это уж вы их спросите, – улыбнулся Дубков. – Ну, а вас как зовут? – спросил он Цепкину.
– Вы, что ж, меня не знаете? – с подозрением уставилась на него Коробочка, – меня каждая собака в деревне знает.
– Не сомневаюсь, – поспешно заверил ее Дубков.
– Меня зовут Пелагея Егоровна Цепкина, – торжественно произнесла Цепкина.
– Очень приятно, будем знакомы, Пелагея Егоровна. Я человек любопытный, расскажите, зачем вы здесь бегали, может, спортом занимались?
– Какой к лешему спорт! – досадливо отмахнулась Цепкина, потирая ушибленный бок, – за Амфитрионом погналась и прямиком сюда.
– А кто это Амфитрион? – с интересом спросил Дубков.
– Зять мой.
– Зачем же вы за ним гнались?
– От работы убег, поганец.
– Что же он у вас, раб подневольный?
– Не вашего ума дело! – отрезала Цепкина. – Вы-то сами что здесь делаете?
– Выбираю место, где бы поставить крючки.
– А вы тут кого-нибудь видели? – продолжила допрос Цепкина.
– Да, двое мужиков лодку взяли. Порыбачить, небось, отправились.
– Какое там, – махнула рукой Цепкина. – Это они так выпить решили, думают, что я их там не достану.
– Выпить, – изумился Дубков, – да они ж пьяные перевернуться и утонут.
– Не утонут, – хмуро ответила Цепкина, и Дубкову показалось, что в ее голосе присутствует доля сожаления, – не впервой уже так кататься.
– Я вот сам на лодке плавать не терплю, – признался Дубков, – утонуть боюсь.
– Ваше дело, – пожала плечами Цепкина.
– Ну что будете делать теперь, надеюсь, домой доберетесь без приключений? – спросил Дубков.
– Постараюсь, – кивнула Цепкина, – но головомойки Амфитриону не миновать.
– Сочувствую вашему зятю. Кстати, что это за имя такое чудное, Амфитрион?
– Он сам чудной, и имя у него чудное, – проворчала Цепкина. – У него еще и отчество Ферапонтович. Родители, которые такие имена дают, с головой явно не дружат.
– Что-то вы больно много ворчите, – добродушно усмехнулся Дубков, – смотрите, давление подскочит.
– Я Амфитриону по шее дам, так оно и на место встанет.
– Ну, бог с вами, Пелагея Егоровна! – рассмеялся Дубков. – Желаю вам добраться домой целой и невредимой.
– Спасибо, – поблагодарила Цепкина и добавила, – хорошо, что вы поблизости оказались и мне помогли подняться.
– Да не за что! Всего доброго.
Цепкина ушла бормоча, что то вроде «Ну, Амфитрион у меня дома получит и Дудкин, скотина, не отвертится». Дубков с восхищением посмотрел ей вслед.
«Ну и кадр, – подумал он. – Не хотелось бы мне быть ее зятем. Ничего не скажешь, колоритная натура».
Он отряхнул брюки и с сочувствием взглянул в сторону Крутой, где плавали на лодке две потенциальные жертвы.
Глава 2
Таисия Игнатьевна приходит в гости
Таисия Игнатьевна Сапфирова вышла из своего небольшого ухоженного дворика, аккуратно закрыла калитку и неторопливо направилась по деревенской дороге в сторону дома своей старой подруги Ольги Павловны Арсеньевой. Сапфирова была невысокой необычайно живой женщиной с проницательными голубыми глазами, лет шестидесяти двух-шестидесяти трех. Однако выглядела она несколько старше своего возраста и поэтому селяне за глаза называли ее старушкой. Проходя мимо большого строящегося дома, точнее его каркаса, старушка задержалась, чтобы посмотреть, как движется работа. Строго говоря, Таисия Игнатьевна была не очень довольна этим строительством. Она привыкла, что в Полянске не было больших многоэтажных домов. Этот же, по слухам, должен был быть трехэтажным. «Да времена меняются, – подумала она с некоторым сожалением, – скоро здесь, бог знает, чего понастроят. То ли дело раньше», – вздохнула Сапфирова, вспомнив Полянск тридцатилетней давности.
Сапфирова не была сторонницей прогресса. Она не любила городской суеты и летом с удовольствием наслаждалась безмятежной деревенской идиллией. Однако, при мысли об идиллии, Таисия Игнатьевна нахмурилась. Год назад тихий спокойный Полянск потрясли три ужасных убийства. Таисия Игнатьевна никогда не сожалела, что именно она сыграла решающую роль в разоблачении преступника. Теперь же она от всего сердца желала, чтобы в Полянске не повторилось ничего подобного. С этими мыслями Сапфирова добралась до дома Арсеньевой.