— Да, он будет калекой, — прошептал доктор Тибальти, перевязывая раны.
Король Пьемонта Витторио открыл глаза.
— Где я? Что со мной? — чуть слышно спросил он.
— Все в порядке, ваше величество, — склонясь над королем, ответил придворный лекарь.
Что со мной? Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой…
— Это рана, ваше величество. Кинжал повредил ваш позвоночник, вам придется привыкать к нестерпимой боли.
— О, боже, это ужасно, — простонал король Витторио. — Никогда не думал, что я стану калекой.
— Все в руках божьих, ваше величество, — глубокомысленно заметил старый придворный доктор.
— Я не смогу ходить? — тихо спросил король. Лекарь наклонился и зашептал на ухо.
— Ваше величество, конечно же, есть способ при помощи которого вы сможете передвигаться. Но до этого еще далеко. Вначале вы должны немного поправиться. Позже я скажу мастерам, что надо изготовить для вас.
— Неужели я навсегда останусь калекой?
— Да, ваше величество. Скорее всего, так и будет. Еще не придумано средство и никто не знает, как вылечить подобное увечье. Король застонал и потерял сознание.
А старый придворный доктор подошел к маркизу Лоренцетти и принялся объяснять тому, что надо сделать, чтобы король смог самостоятельно передвигаться в будущем.
Маркиз скептично качал головой, изредка кивая в ответ. Но слушал он лекаря невнимательно, его мысли были заняты другим. Его мозг лихорадочно просчитывал варианты, что нужно сделать, чтобы на престол взошел наследник, четырнадцатилетний сын короля.
— Вот так… Так, — показывал на пальцах старый лекарь.
— Да, я все понял и отдам распоряжение. А когда король придет в себя? Лекарь пожал плечами.
— Все в руках божьих. Может быть, завтра, может быть, через неделю. Но это рана несмертельная.
— Лучше бы она была смертельной, — прошептал маркиз Лоренцетти, направляясь к королеве.
Через два месяца короля Пьемонта Витторио перевезли в Турин, в разграбленный и разоренный французами королевский дворец. Умельцы Пьемонта сделали для своего короля довольно странное сооружение. Король находился в нем в вертикальном положении, привязанный ремнями. Его ноги не касались земли, адвигаться он мог только при помощи рук. Он должен был двигать рычаги, и тогда все это странное сооружение медленно катилось, передвигаясь от одной стены к другой.
Король Витторио морщился от нестерпимой боли, на лбу высыпали крупные капли пота. Но он никому не жаловался, хранил в себе свои страдания. Лишь изредка, когда никого не было рядом, когда никто не мог видеть и слышать его, от тяжело вздыхал. В центральном зале дворца, где строители занимались реставрацией, обновляя лепнину, смывая со стен копоть, собрались придворные и наследник.
Король висел в своем странном сооружении и смотрел на собравшихся. Его губы вздрагивали, в уголках рта образовались две глубокие горькие складки.
Наследник подошел к королю и остановился.
— Ты калека, — сказал он. — Такой же калека, как вся наша страна, наш Пьемонт. Тебе было все равно, когда мы проигрывали войну. Сейчас в казне нет ни гроша. А ты, король, полон жалости к самому себе.
Наследник замолчал, опустив голову.Король положил руки на рычаги и сделал несколько резких движений. Все сооружение судорожно дернулось и продвинулось вперед.
— А ты, мой сын, хотел, наверное, чтобы граф де Бодуэн убил меня?
— Да, так, может быть, было бы и лучше, — сказал четырнадцатилетний Витторио.
— Знаешь, сын, я бы тоже хотел этого. Так было бы лучше для всех нас, и для меня, и для тебя и для них, — король взглянул на молчаливо стоящую толпу придворных сановников, министров и военачальников.
— Возьми, Витторио, вот это, — король протянул руку.
На указательном пальце короля сверкнул массивный перстень с королевской печатью.
— Возьми эту печать и будь королем, — по лицу короля Пьемонта Витторио катились крупные капли пота.
Ему было тяжело говорить эти слова. Но он знал, что только так он и может поступить.
Четырнадцатилетний наследник переминался с ноги на ногу, не зная, какое же решение принять. Он испуганно оглянулся, но королевы рядом не было. И некому было посоветовать, что делать…
— Ты хочешь, чтобы я стал королем? — неуверенно спросил он.
— Да, теперь пришла твоя очередь стать королем. И король приподнял руку, протягивая перстень сыну. Но тот все еще не решался взять его, не решался прикоснуться к этому символу королевской власти.
— Бери же, бери, — приказывал наследнику король Пьемонта.
Министры смотрели за всем, что происходит, молча, боясь проронить звук. Ведь все мечтали только о том, чтобы наследник стал королем и как можно скорее. Их устраивал четырнадцатилетний король, которым можно манипулировать, через которого можно будет управлять королевством.
Вдруг дверь распахнулась и слуга, стоявший у порога, громко объявил:
— Графиня де Бодуэн, ваше величество!
Графиня стремительно вошла в зал. Она была поразительно хороша собою, даже не взирая на то, чтона ней был мужской костюм. Высокие сапоги, широкополая шляпа, длинный камзол.
— Графиня… — прошептал король Витторио. Наследник вздрогнул при виде женщины, вошедшей в зал.
— Да, это я, ваше величество, — поклонилась графиня де Бодуэн и сняла шляпу.
Ее волосы были коротко острижены.
— Графиня?! — повторил король, не веря своим глазам.
— Да, Витторио, это я, — негромко прошептала Констанция.
— Мадам, если вы успели заметить, Пьемонту более не нужны ваши услуги. Мы в них не нуждаемся! — воскликнул наследник, оглянувшись на придворных, как бы ища у них поддержки. Те согласно закивали головами.
Лицо короля передернулось.
— Убирайся! Убирайся прочь! Я сам решу, что нужно Пьемонту! Наследник вздрогнул, услышав столь властный окрик отца. Он сделал несколько шагов в сторону.
— Убирайся! — еще громче закричал король Витторио, опуская руки на рычаги своего сооружения.
— Так значит, королевская шлюха вновь будет нами управлять?! — негромко произнес наследник.
— Боже! Замолчи, мерзавец!
Король судорожно дернул рычаги своего сооружения, оно качнулось и опрокинулось. Король застонал от нестерпимой боли. Графиня де Бодуэн бросилась к королю.
— Помогите же, помогите! Поднимите же эту дьявольскую машину!
Слуги и кое-кто из придворных бросились и подняли короля. Его лицо было бледным, по щекам катились слезы, смешанные с каплями пота. Констанция смотрела на короля, в ее глазах тоже блестели слезы.Казалось, эта сильная женщина вот-вот заплачет. Но она сдержалась и только прошептала.
— Помогите королю.
Король, оказавшись в вертикальном положении и превозмогая нечеловеческую боль, произнес, обращаясь к сыну и придворным:
— Оставьте нас.
Все переглянувшись, суетливо и поспешно удалились из зала. Король Пьемонта Витторио и графиня де Бодуэн остались вдвоем. Они долго смотрели друг другу в глаза, ища ответа, почему судьба так безжалостна к ним, почему она так жестоко наказывает их. — Констанция, Констанция… Зачем, зачем ты приехала сюда? — горько и обреченно сказал король.
— Так было угодно судьбе, — ответила женщина, глядя на бледное лицо короля, на горькие складки в уголках его губ.
— Видишь, какой я?
— Да, вижу, король.
— Я виноват перед тобой, — сказал Витторио.
— Нет, дорогой, это я во всем виновата, — Констанция вытащила белоснежный накрахмаленный платок и промокнула кровь, сочащуюся из рассеченной губы короля. — Я и только я во всем виновна. И все страдают
Из-за меня.
— Нет, ты не права, Констанция, не думай так. Я не хочу, чтобы ты винила себя.
— Так пусто все, — оглядевшись по сторонам, сказала Констанция, — но ты сам, Витторио, создал вокруг себя эту пустыню. Сам.
— Да, я знаю, — кивнул головой король, — это ужасные слова. Король тяжело вздохнул.
Констанция сокрушенно покачала головой и, отойдя на несколько шагов от короля, прошлась по пустынному гулкому залу. Она посмотрела на закопченные стены, которые ранее украшали прекрасные картины, на разбитые окна, расколотые рамы, на выщербленный, взорванный паркет.