И они обратились бабочками.
Хаскилл останавливается в нескольких шагах от него.
- Должно быть, это совершенно невыносимо для тебя, быть моим отражением в этой дихотомии, - отвечает он на его недовольное замечание с нескрываемым удовольствием, - быть… обратной величиной, так ты это называешь? О, какая радость, что мы заперты в вечности неизменимой константой. Наблюдение твоих мучений по-прежнему приводит меня в восторг.
Ещё нет лорда Шеогората, уже нет лорда Джиггалага. Сила Хаскилла велика настолько, что он ломает сущность Порядка легко, одной только своей волей, одним только своим существованием. Он искажает всё вокруг, снова возвращая Серый Марш в прах, в руины величайшей библиотеки, и Острова возрождаются в нём и из него.
Янтарными бликами сверкает его медальон.
- Что вы собираетесь сделать? – Диус не обращает внимания на то, как покрываются зеленоватой гнилью бесчисленные тома книг, как расползаются кашей, проедая идеально ровные плиты сверкающего пола – симметричные серебристые линии на нём исчезают, коверкаются под воздействием губительной власти Безумия. – Я не могу исключить ошибку из допустимых вероятностей. Что вы собираетесь сделать, Хаскилл?
Камердинер чуть кривится.
- Ах, старая идея лорда Шеогората. Можно сказать, мечта. Ты будешь счастлив. Думаю, всем от этого станет только лучше.
Хаскилл молчит недолго, а затем задумчиво поправляется:
- Или это была моя идея? Я уже не помню. В первый раз получилось не слишком хорошо. А может быть, и нет. Моя память этого тоже не сохранила.
- Это не сработает, - впервые за многие тысячелетия Диус испытывает страх – но то, что открывается ему в глубинах его знаний и предчувствий несбывшегося, затмевает собой даже это чувство. – Это…
- Невозможно? – угадывает Хаскилл. – Четыре против восьмидесяти тысяч. Я – сердце Безумия, и ты знаешь, что я – каждая его частица.
- Ты видел мои пророчества. Я знаю это, - на пальцах Диуса всё ещё крошево металлических крыльев.
- Тогда ты знаешь, что случится дальше, - отвечает Хаскилл. Улыбаясь, он протягивает вперёд руку, кончиками пальцев касаясь скользяще-жесткой на ощупь темно-серой мантии библиотекаря.
Диус, конечно же, знает.
- Ни в чем нельзя быть уверенным, имея дело с дэйдрическими лордами, - задумчиво говорит камердинер Шеогората. – Даже мантлинг может, к моей давней скорби, получиться на славу безумным. Попробуй предсказать, что случится дальше. Допиши свою книжонку. Я почту за честь возложить ее на постамент в тронном зале Нью-Шеота как монумент победы лорда Шеогората. Но сейчас, конечно же, рановато об этом говорить. Помнишь, я обещал сварить твоё сердце в ихоре?.. Я подумал, что это будет отличное праздничное кушанье, как раз на вкус моего повелителя. В конце концов, ты очень невежливо прервал последний наш пир.
Диус не обращает внимания на его слова – они незначительны, как незначительны и пытки, которые выдумывают для него изобретательные прислужники лорда Безумия, в их числе и его верный камердинер. Куда страшнее то, что он и в самом деле решится на новую попытку, когда предыдущая привела к нарушению самой сути проклятия, к появлению константы в системе Аурбиса, которую ей из себя не исторгнуть никогда.
Самое страшное, думает истекающий (до ужаса человеческой) кровью Диус, умирая в который уже раз от рук своего вечного палача[2], что он не может предсказать результат с абсолютной точностью. Что всего лишь значит, что эта воистину безумная затея и в самом деле может свершиться.
Комментарий к Обратные величины
[1] - мой любимый непереводимый Vestige, как называет себя Хаскилл
[2] - HasKILL, DYus, игра слов, найденная, к сожалению, не мной. Все заслуги - разработчикам :)
========== Мнимая единица ==========
Всё заканчивается одним безупречно-непримечательным днём.
Он смертен, даже здесь, на Островах, смертен – и потому задыхается в бесцветии кристаллов, в точности, гладкости, равенстве, в ошеломительной однозначности гармоничных множеств. Музыка кристаллов – слаженный гул на грани слышимости, аккорды абсолюта без полутонов и полутеней, гулкие столпы чертежей мироздания, четкие границы, определяющие реальность.
Хаскилл останавливается у идеально ровной стены из слабого морфолита. Содержание магии в кристалле низкое, но разбить его смертному не под силу – не сейчас, когда искристая энергия Островов почти покинула своих защитников. Музыки не слышно с тех пор, как опустела Купель, с тех пор, как треснула последняя янтарная ветвь под натиском серости. Хаскилл пытался петь вместо них, но один человеческий голос не может сдержать неизбежность, и, бездна, как же сложно творить музыку без того, кто позволяет нотам звучать…
- Мой лорд, - едва слышно зовет Хаскилл. Он не уверен, что у него хватит сил выбраться из ловушки серых кристаллов: за ним идет охота, потому что он отторгает Порядок всем своим существом, он инороден всему царству Неподвижных Островов. – Мой лорд, я не знаю… здесь ли вы еще. Я не стану противиться смерти, если ее альтернатива лежит передо мной сейчас; я только…
Я только хочу узнать, это ли – ваш замысел.
Или…
Или кто-то… что-то… что бы это ни было… срастило прореху в мироздании, схлопнув непостижимую форму Ситиса до строгих рамок Постоянства.
Хаскилл содрогается, когда в его разуме расстилается картина Аурбиса, каким он станет без лорда Никогда-Здесь, без искры изначального творения.
Аурбис будет глух, ибо никто не сможет создавать музыку, чтобы ее слышать.
Аурбис будет слеп, ибо никто не сможет писать картины, чтобы смотреть на них.
Аурбис будет нем, ибо никто никогда не сможет сложить слова в нечто, способное изменить мир без капли магии.
- В тебе говорит страх перед гармонией…
Хаскилл оборачивается, чтобы встретиться взглядом с серыми, как и всё вокруг, рыцарями Порядка. Было время, когда он мог одним взмахом руки обратить их в янтарные статуи. Теперь у него нет такой силы, нет такой силы у Островов, и даже посох, отданный ему в награду за службу, кажется свинцовым от бессилия.
- …ибо безумие всегда страшится гармонии и порядка…
- …но всё сущее находится в гармонии и порядке…
- …теперь, когда лорд Джиггалаг свободен от проклятия.
Хаскилл переводит взгляд с одного рыцаря на другого. Они все похожи, как… нет, даже капли воды более разнообразны и увлекательны. Рыцари Порядка совершенны, как параллельные линии, уходящие в бесконечность, и так же скучны.
Элементарные частицы бытия. Джиггалагу свойственно упрощение. Будь на то его воля, он бы разбил весь Аурбис на составные части и выстроил их по алфавиту.
- Отвратительно, - совершенно искренне говорит Хаскилл, поудобнее перехватывая посох. Из него не слишком хороший боевой маг; однажды Шеогорат веселья ради швырнул его в Водоворот Фа-Нуит-Хена, [1] где Хаскилл отлично в этом убедился. К счастью, владение некоторыми артефактами значительно упрощает сражения даже с дэйдрическими слугами.
Три рыцаря Порядка, три руки Джиггалага, готовые стирать в серую пыль всё, что немного сложнее максимально простого. Один отчаявшийся смертный, бегущий с Неподвижных Островов. Ничего удивительного, кроме того, что в этот раз владыка упоения детерминизмом подавится своими математическими предсказаниями.
Хаскилл легко ударяет пяткой посоха о поросшую кристаллами мертвую землю. Ваббаджек отзывается мрачным гулом, он почти лишен сил, как и сам Хаскилл, но на пару фокусов их двоих еще хватит. Хаскилл не может удержаться от иронично-прощального поклона тому, что прежде было рыцарями Порядка. А потом он телепортируется, надеясь, что абсолютная точность, превалирующая сейчас на Островах, не исказит его портал. Ему надо успеть к Вратам, пока они еще стоят: еще день, час или минута, и Джиггалаг сотрет с земель своего плана всё, что отторгает Порядок. А вот мир смертных…