В литературно-художественных кругах Москвы М. А. Морозов был известен также как коллекционер произведений современных русских и французских художников. В собрании насчитывалось 83 картины, принадлежавших, в частности, кисти Врубеля, К. и С. Коровиных, В. и А. Васнецовых, Серова, Гогена, Дега, Ренуара и других. По словам С. П. Дягилева, М. А. Морозов «относился к своей задаче коллекционера с большой любовью и тонким чутьем» (М. А. Морозов. [Некролог] // Мир искусства. 1903. № 9. С. 100). В 1910 году коллекция поступила в Третьяковскую галерею.
Весной 1895 года Коровин написал, по мнению В. В. Переплетчикова, «очень недурно декорацию в стиле Коро» для М. А. Морозова, участвовавшего в благотворительном базаре. Тот же Переплетчиков свидетельствует далее: «М. Морозов недоволен, недостаточно купеческий вкус. У этого человека есть свой стиль: рысак, резиновые шины, кучер, дом-бонбоньерка, зазвонистая статья о выставке с колоритом нахальства. Это все нескромно, неприятно» (не издано; хранится в ЦГАЛИ).
( обратно)
491
Иван Абрамович Морозов (1871-1921) - коллекционер произведений новейшей французской живописи. По словам современника, в молодые годы он брал уроки рисования у Коровина, а позже, в начале своего коллекционерства, нередко прибегал к советам художника ( Терновец Б. И. А. Морозов // Среди коллекционеров. 1921. № 10. С. 39). Как свидетельствует Грабарь, из русских живописцев И. А. Морозов «больше всего любил К. Коровина и Головина, которых собрал исчерпывающим образом» ( Грабарь И. Э. Моя жизнь: Автомонография. М.; Л., 1937. С. 246).
В 1903 году Коровин исполнил портрет И. А. Морозова; ныне находится в Третьяковской галерее.
( обратно)
492
О каком присяжном поверенном Дерюжинском идет речь, неясно. В Москве таковых было трое: отец - Федор Тимофеевич и его сыновья Александр и Владимир.
( обратно)
493
Эрнест Лейден (1832-1910) - известный немецкий терапевт.
( обратно)
494
Шарль Омон, настоящая фамилия Соломон - содержатель театра-фарс и кафешантана в Москве. Среди культурных москвичей эти заведения пользовались незавидной репутацией (см.: Нефельетонист [ Ежов Н. М. ]. Московская жизнь // Новое время. 1902. № 9404. 11 мая).
( обратно)
495
Comte - граф ( фр. ).
( обратно)
496
De beaute - красоты ( фр. ).
( обратно)
497
Абрам Ефимович Баранов (умер в 1899) - товарищ Коровина по Училищу живописи, ваяния и зодчества, в котором с 1878 года был вольным посетителем; впоследствии Баранов работал помощником декоратора в Малом театре (1892-1899).
( обратно)
498
Об аналогичной шутке с бычьим пузырем, но уже разыгранной сообща Шаляпиным и Коровиным, рассказала И. Ф. Шаляпина, со слов художника, в своих воспоминаниях об отце (Ф. И. Шаляпин. Т. 1. С. 619-620).
( обратно)
499
Александр Дмитриевич Самарин (1868-1932) - московский губернский предводитель дворянства, член Государственного совета. Женой Самарина была Вера Саввична Мамонтова.
( обратно)
500
Palpitatio cordis - сердцебиение ( лат. ).
( обратно)
501
От французского reprimande - выговор, нагоняй.
( обратно)
502
Этот рассказ написан через двадцать лет после начала первой мировой войны, которая явилась для него глубоким потрясением. Весьма далекий от политической и общественной жизни, весь поглощенный искусством, художник был подавлен нахлынувшими событиями. В первые месяцы войны он решил пожертвовать в пользу лазарета пять процентов с тех сумм, которые будет получать за исполнение декораций в течение всего военного времени (письмо Коровина управляющему конторой московских императорских театров от 12 ноября 1914 года // Не издано; хранится в ЦГАЛИ).
Вот некоторые высказывания Коровина о первой мировой войне, не известные в литературе о художнике. На втором месяце войны он заявил: «Все, решительно все, отошло теперь на задний план перед эпической борьбой с тевтонскими вандалами. О каких-либо театральных постановках приходится говорить только вскользь, между прочим «…» Все это как-то стало мало интересным. Теперь все мысли и чувства на войне» ( П. С. Наши беседы у К. А. Коровина // Театр. 1914. № 1567. 24 сентября. С. 5). Спустя четыре месяца художник вновь признался, что все его мысли «там, на войне», и далее сообщил: «Как только получу от дирекции императорских театров отпуск, так сейчас же отправлюсь в действующую армию, сперва на ближний Запад, а потом, если удастся, то на кавказский театр военных действий. Поеду в качестве художника-наблюдателя, с целью собрать как можно больше батальных сюжетов, в которых недостатка не будет» ( Е-в. У академика К. А. Коровина // Там же. 1915. № 1635. 16-17 января. С. 6). Весной 1915 года один журналист передавал о таком разговоре с Коровиным: «До театров ли теперь, - восклицает с экспрессией прославленный художник, - когда развертываются события на полях брани огромного мирового значения; между тем в зрительном зале любого театра места свободного не сыщешь. Все это потому, - желчно добавляет Константин Алексеевич, - что мы насквозь пропитались театральщиной «…» Театр играет слишком важную роль в нашей повседневности и отвлекает от более важных общественных вопросов» ( А. Е. Встречи и разговоры // Там же. 1915. № 1671. 17-18 апреля. С. 6).
На впечатлительного Коровина затянувшаяся война подействовала гнетущим образом. «Константин Алексеевич, - говорилось в одной газетной заметке, - тяжело переживает перипетии настоящей войны. Нервность, с которой он относится к приходящим с фронта сообщениям, до известной степени отзывается на интенсивности его работы» ( Б. Л [ опатин ]. Наши художники // День. 1915. № 194. 17 июля). Художник, как и значительная часть интеллигенции того времени, остро реагирует на факты уничтожения германскими войсками памятников культуры. Так, в связи с разрушением Реймского собора он наряду с Горьким, Буниным, А. и В. Васнецовыми, Вахтанговым, Станиславским, Южиным и другими подписывает обращение писателей, художников и артистов «ко всему цивилизованному миру» с протестом против этого вандализма; принимает участие в художественном оформлении кампании по сбору вещей в пользу раненых и т. д. (Разрушение Реймского собора. Протесты в Москве. Академик К. А. Коровин // Русское слово. 1914. № 207. 10 сентября; От писателей, художников и артистов // Там же. 1914. № 223. 28 сентября; Стяг К. А. Коровина // Там же. 1914. № 206. 7 сентября).
Творчески активная натура Коровина проявилась в некоторой степени и в области военной. Ряд его соображений о маскировке боевых позиций получил одобрение военного министерства. Назначенный консультантом при штабе Юго-Западного фронта, он осуществил в сентябре-октябре 1916 года краскомаскировку позиции, за что приказом по армии был отмечен благодарностью ( Коган Д. Константин Коровин. С. 318). Кратковременная поездка на фронт доставила Коровину массу разнообразных и сильных впечатлений. И хотя в письме Теляковскому от 25 октября 1916 года он пишет о войне: «…здесь столько интересного, что я удивляюсь, отчего здесь нет художников», увиденные им ужасы и страдания навсегда остались в его душе, о чем можно заключить по рассказу «Колька».