Вопросительно приподняв брови, Алисия вбросила взгляд на Чэмпли.
Выражение лица доктора не изменилось ни на йоту, он лишь провел языком по губам и буркнул что-то невразумительное. Затем подошел к стоящим возле камина стульям и развернул их, один галантно пододвинул Алисии, а на другой опустился сам. Некоторое время я переводил взгляд то на одно лицо, то на другое — пока, наконец, не остановил его на физиономии Чэмпли.
— Что ж, успеха вы добились, — спокойно проговорил я. — И это многое извиняет. Однако я не отдам вам Алисию и гонорар в придачу. Вам придется удовольствоваться ей одной.
Впервые у меня появилась возможность обозревать ситуацию — в прямом смысле слова. И ситуация эта была из тех, которые неизбежно заставляют писателей сочинять что-нибудь вроде: "Обменявшись отчаянными взглядами, они начали препираться. Он пустились рьяно отрицать свою вину и, в конце концов, докатились до взаимных обвинений в неосторожности". Однако Алисия сумела меня разочаровать.
Она спокойно повернулась к Чэмпли и заметила:
— Я же говорила тебе, что он куда хитрее нас, вместе взятых.
Чэмпли пожал плечами — так, словно все происходящее не имело особого значения. Должен признаться, правда, что я не сразу сумел истолковать это странное телодвижение. Поначалу я принял этот жест за признак уверенности в себе — и это мне не слишком понравилось.
— Ну вот и отлично, — произнес я. — Вот мы друг друга и поняли.
Я искренне признателен вашему искусству, Чэмпли. Надеюсь, другие пациенты помогут вам содержать Алисию. Вот только в толк не возьму, к чему вам все эти хлопоты? И какую выгоду извлечет из этого она?
Неужели она полагает, будто зрячий живет дольше слепого? Но даже если и так — какая может быть с того выгода?
Их реакция мне не понравилась. Ни капельки. Я встал и принялся расхаживать по комнате.
— Сядь, Уилл, — нервно попросила Алисия.
Вот это уже почти то, что надо. Но почему только теперь?
— Зачем?
— Ты меня нервируешь.
Почему же именно сейчас? Почему я должен сидеть неподвижно? И почему мои глаза должны быть немедленно забинтованы? Что такого я могу увидеть? И почему снаружи этот дом кажется намного больше, нежели те гостиная, спальня, кухня и ванная, которые я успел так хорошо изучить?
Они обменялись взглядами. Не знаю, может они были и отчаянными — не мне судить, опыта у меня еще слишком мало. Зато привычка всякого слепца считать шаги и знать из точную длину несомненно пошла мне на пользу.
— Что находится позади кухни?
Я направился туда, и Чэмпли резко вскочил на ноги; все его лощеное самообладание как рукой сняло, и тут уж даже для меня сомнений не осталось — это была паника.
— Ничего там нет! Ну и нелепица, однако!
Доктор пытался было загородить мне дорогу, но я небрежно отодвинул его и быстро направился в кухню.
Тут мое внимание привлек простенок между большим белым ящиком — холодильником — и раковиной, в которую звонко капала из крана вода.
Хотя стены были обшиты деревянной рейкой, потайная дверь здесь все-таки угадывалась, хотя никаких признаков ручки мне обнаружить не удалось. Догадку подтверждали и дугообразные царапины на полу. Я ощупал дверь, по-прежнему полагаясь на осязание больше, чем на зрение, однако ничто мне не подсказало, как можно ее открыть. Зато слух различил некое движение — словно что-то массивное и дышащее приблизилось и привалилось к двери, не давая ей открыться.
Навалилось всей тяжестью — даже скрипнула обшивка стены.
Я быстро повернулся и прошел обратно в гостиную. Алисия зачем-то дергала шнур, отходящий от задней стенки телевизора.
— Интересно, — полюбопытствовал я, — почему именно этого твоего действия я не должен был увидеть? Что в нем столь важного?
— Он просто выскочил из разъема, Уилл. И я вставляла его назад! — воскликнула она; судя по голосу, контроль над собой она уже практически утратила.
— Алисия, — укоризненно проговорил я.
Чэмпли попытался преградить мне дорогу, но я все-таки был Уильямом Шеффером. Оттолкнув доктора, я подошел к телевизору и щелкнул выключателем. Алисия отступила на шаг.
Экран осветился. Он оказался плоским, черно-белым, и я не сразу смог к этому приспособиться. Изображение на экране было непонятным, хотя отчасти напоминало огромный рот. И как только я осознал это сходство, производимые аппаратом звуки также приобрели некоторый смысл: …собираюсь добраться до тебя… — голос был невыразительным, лишенным всяких интонаций.
Алисия резко выключила телевизор.
— Хватит, Уилл. Ты… Ты навредишь собственным глазам.
Я чуть было не рассмеялся. Но любопытство мое отнюдь не было удовлетворено.
— И все-таки, что это за штука?
— Программа для детей, — пояснил Чэмпли.
— Пусть так. Но что это была за картинка?
— Чудовище, — раздраженно пояснила Алисия. — А теперь будь добр позволить доктору Чэмпли наложить повязку.
— Говоришь, чудовище? — в голове у меня разом всплыла целая глава из курса литературы. — Поразительно! — и я снова включил телевизор.
— Чэмпли, — неторопливо выговаривая каждое слово, пообещало чудовище, — скоро я до тебя доберусь.
И экран погас. Сам. Я щелкнул выключателем.
— Какое невероятное совпадение! — воскликнул доктор.
— Да нет же, оно просто не могло произнести Чэмпли, — в голосе Алисии прозвучало возмущение. — Это было какое-то другое имя, похожее!
— А я слышал: Чэмпли, — возразил я, подошел к постели и сел. — Все это оч-чень интересно.
— Но это же нелепо, Уилл! Просто какое-то совпадение. Ты включился в какую-то другую детскую программу — и как раз в нужный момент.
— А чудовище произнесло как раз нужное имя? Странно… Как ты думаешь, сколько здесь Чэмпли? — особого юмора я в собственном вопросе не ощущал. Кошкам, может быть, и по вкусу игра в кошки-мышки. Но я не кот. Мне просто нужно разобраться в происходящем.
Доктор хранил молчание, тогда как Алисия продолжала травить свой спасательный конец:
— Все это просто… неразумно! Ты прекрасно знаешь, что в реальности никаких чудовищ не существует. А если бы и существовали — так не на телевидении же!
— Уж если где им и быть — так именно там, — отозвался я. — Так все-таки, Чэмпли, почему чудовище жаждет до вас добраться?
— Никто не намеревается до меня добираться.
— Охотно верю, что вы так думаете. Но вы уже доказали, что являетесь менее эффективно функционирующим человеческим существом, чем я. Уверен, во Вселенной сыщется и немало других существ, которые, без сомнения, также взяли бы над вами верх. Вопрос в том, какая роль отведена мне в вашем плане спасения?
И еще в том, где ему повезло встретить такое чудовище? И чем он ухитрился вызвать к себе такую враждебность? И… Но, прежде всего, зачем ему понадобился я? И почему я понадобился ему в полном порядке? И что от этого выиграет Алисия?
Я поспешно направился в спальню и привычно — на ощупь, с закрытыми глазами отыскал бюро, а в нем — ее сумочку, содержимое которой изучил уже с помощью новоприобретенного зрения. Куча всяких дамских штучек, несколько записок, туго набитый бумажник… Кроме того, что Алисия держит при себе крупную сумму наличных, я не узнал ровным счетом ничего. Но интересовала меня, в первую очередь, ее реакция на учиненный обыск. А этого дожидаться не пришлось.
— Он роется в моем бумажнике! — возопила Алисия, возникая в дверях спальни. — Не трогай! Мое!
— Большое спасибо, дорогая, — с искренней благодарностью кивнул я. — Твоя помощь попросту неоценима. Так что же в этом бумажнике может тебя выдать? — Порывшись, я вытащил маленький кляссер для фотографий. — Не это ли?
Подобно телеизображению, снимки были черно-белыми и — под целлулоидом защитного покрытия — каким-то невыразительными. Ударив по рукам вознамерившуюся было помешать мне Алисию, я погрузился в изучение своей находки.
Алисия с Чэмпли на ступенях роскошного дома. Они же — в автомобиле; Алисия сидит за рулем. Больше ничего примечательного, если не считать дюжины снимков Алисии еще с тех лет, когда она участвовала в конкурсах красоты.