И тут задребезжали оконные стекла и рассыпались на мелкие осколки. Земля ушла из-под ног, и несколько человек упало. Второй толчок произошел через несколько секунд, и две старинные башенки особняка обвалились, с грохотом разбрасывая в разные стороны обломки кирпича…
Глава 2
Росляков сидел на откидной лавке, которые располагались вдоль бортов грузового «Ила», и дремал. Коллеги из его группы вяло чесали языками по поводу событий в Венесуэле, вспоминали другие случаи из своих командировок. Дело было привычное, ребята повидали за время своей службы всякое, поэтому даже стихийное бедствие такого масштаба для них было рутиной. Рядом со стуком падали кубики, ширкали по доске фишки. Заядлые игроки Сашка Великанов и Олег Филиппов резались в нарды. Филиппов, темноволосый худощавый капитан, играл очень эмоционально, как и все, что он делал в быту. Каждый свой бросок Олег комментировал очень живо и с шуточками. Интересный парень, подумал о нем Росляков, как он меняется, когда дело доходит до его работы. Капитан сразу становится серьезным, немногословным, сосредоточенным. Ни лишнего слова, ни движения.
Великанов – высокий, крупный, светловолосый. Этот всегда одинаков, что в жизни, что в работе. Насмешливый, ироничный, но сдержанный. Парень с каким-то запасом. Это трудно объяснить, но когда он говорит или что-то делает, даже самые бытовые движения у него происходят как будто не до конца. Как будто он оставляет себе резерв сил, слов, эмоций для всевозможных неожиданностей, когда придется выкладываться до самого конца. Про него не скажешь, что он всегда напряжен. Скорее – всегда готов. На Рослякова поглядывали, это он чувствовал даже с закрытыми глазами. Всем интересно, что это за полковника из самого Главка к ним «пристегнули».
Под мерный стук костяшек кубиков на доске Росляков дремал, и мысли его стали расползаться, выхватывая из памяти то одни события, то другие. Сердце болезненно сжалось даже в полудреме, потому что Михаил Васильевич почувствовал, что сейчас мысли вернутся к Насте. Когда ты наполовину спишь, то трудно себя контролировать, трудно отгонять ненужное. Да еще и проклятый профессионализм. Росляков умел забывать то, что мешало работе, спокойному сосредоточенному течению мысли. Но память цепко держала в себе все то, что касалось работы, все те особенности и нюансы всех операций, в которых приходилось участвовать. Имена, лица, характеристики, поступки, события, которые имели отношение к его непосредственной работе.
Если бы Настя погибла в автомобильной катастрофе, умерла от болезни, то Рослякову было бы легче. Он знал, что ее уже не вернешь, но тогда бы она осталась в памяти теплой туманной дымкой, согревающей душу тем, что она была в его суровой жизни. Но Настя погибла во время одной из операций. Эта трагедия тесно и напрямую было связано с их работой, с обстоятельствами, которые он не имел права и не умел забывать. Профессиональная память снова и снова прокручивала все с самого начала и до конца. Тогда он еще был оперативником Службы внешней разведки, как до недавнего времени Максим Алексеев.
Тогда Росляков надолго застрял за границей. Пошел уже третий год, как он не был дома. Задания сваливались одно за другим и одно труднее другого. Пять раз они вытаскивали заложников из рук террористов еще до того, как террористы успевали озвучить свои требования, когда мир еще не знал о захвате. Кстати, так и не узнал. Почти постоянно они осуществляли наблюдение за теми или иными личностями, которые очень интересовали руководство. Оперативников почти постоянно дергали из страны в страну для прикрытия оперативных встреч, передач секретных материалов от агентов. Оперативники взяли восьмерых невозвращенцев, которые владели такого рода секретной информацией, что сведения о новейшем суперсекретном истребителе – безобидная детская сказочка.
Вся работа Рослякова замыкалась регионом Южная Европа – Северная Африка. Он в совершенстве владел английским и французским, практически без акцента. Сносно мог объясняться на итальянском, кое-как мог связать самые ходовые фразы на некоторых африканских диалектах. Инженерное образование, почти феноменальная память и склонность к языкам – вот, пожалуй, самое главное, что привело его в эту службу. Ну, еще, конечно, и первоклассное здоровье, отменная реакция и подходящие рефлексы.
Руководители понимали, что долго держать людей в таком напряжении очень опасно. Даже если курок пистолета постоянно держать на взводе, то пружина ослабевает. Устает металл. Люди профессии Рослякова, конечно, прочнее металла, но и им нужна передышка. Мотор должен иногда остывать и у них. Отпустить Рослякова в Россию для полноценного отдыха возможности тогда не было, но небольшой отпуск на рабочем месте ему разрешили. Отпуск в режиме ожидания. Это означало, что оперативника по пустякам дергать не будут пару недель, но он должен быть не только на связи, но и постоянно под рукой. Таким универсальным местом была одна из перевалочных баз на средиземноморском побережье Марокко.