Арсланбек попятился, чтобы скрыться в толпе, но на него в упор глядело дуло револьвера.
— Атын нема? — грозно переспросил Кондратий.
— Юсуп, Юсуп, — с хохотом отвечала вея толпа.
Кондратий улыбнулся от удовольствия. Земледельцы явно не сочувствовали контрабандистам. Неизвестно откуда взявшийся милиционер увел мнимого Арсланбека. Приемка на всех столах продолжалась.
— Джанвай, — сказал за другим столом приемщик, — отчего у тебя так мало? У тебя ведь два гектара.
— Все мое тесто смыло дождем.
Джанмурчи улыбался и смотрел в свой список, Джанвай со страхом следил за его пальцем.
— Ты врешь, — сказал приемщик. — Дождя не было.
— Ну, значит, был только ветер. Головки мака стучали, и все тесто упало на землю. У меня есть бумага. Многие люди видели этот ветер. Вот здесь они приложили палец.
— Куда поехал твой ветер с твоим опием, Джанвай? — спросил Джанмурчи.
Ответа не последовало. Джанмурчи что-то сказал Осе. Снова раздался свисток, и снова появился милиционер.
— А вот я их обоих сюда запишу, голубчиков, — угрожающе сказал приемщик. — В будущем году не получат разрешения на посев. — Потом он положил книгу, вытер пот со лба и обратился к Кондратию:
— Сегодня чертовский день. Приводили барана в подарок. Не успел прогнать, притащили кумыс. Никогда этого не было.
— Надеялись, что при скандале засуетитесь и примете опий с дробью.
— А почему вы нагрянули именно сегодня? — спросил Феофан, пожимая руку Кондратия.
— Потому что именно сегодня пытаются рассовать все, оставшееся от курильни.
Они отошли в сторону и о чем-то быстро стали говорить вполголоса.
— Невозможно, совершенно невозможно, — густым басом говорил Феофан. — Для этого надо десяток рабочих. Это, конечно, надо сделать. Но людей у меня нет. Они заняты в сушильне.
Джанмурчи подошел и вмешался в разговор:
— Командир, я долго думал. Возьми большую палку.
Секунду Кондратий напряженно, с недоумением глядел на Джанмурчи. Потом улыбнулся и быстро проговорил:
— Недурно! — Обратившись к Феофану, он добавил: — Мы обойдемся. Вот список фальшивых доверенностей. Придут на днях.
Он подал список, бывший у Джанмурчи. Оба вышли и сели на лошадей. Они заехали в казарму. Оса приказал захватить побольше веревок и длинный шест. Когда они проехали один квартал, к ним присоединился человек в очках. Пятеро всадников бешеным карьером понеслись за город. Один из красноармейцев вез длиннейший шест. Они мчались около двух часов. Лошади были в мыле. Неожиданно человек в очках повернул за утес и показал рукой:
— Здесь!
Большие атласные цветы мака, в чайную чашку величиной, горели цветными огнями под жгучим солнцем. Белое и красное пламя, казалось, струилось по маленькой долине. Длинное поле приютилось среди утесов, и его совершенно не было видно. Кондратий осмотрел поле в бинокль. Столбов с надписями владельцев не было. Посев был анонимный.
— Сколько здесь?
— Три десятины, — отвечал человек в очках.
Оса подошел к краю поля. Местами мак был готов. Только что здесь вели работу. Созревшие головки были уже надрезаны. Молоко выступило густыми белыми каплями.
— Отец контрабанды очень торопится, — задумчиво сказал Джанмурчи. — К утру молоко уже потемнело бы и засохло. Завтра он собрал бы все тесто. Нам осталась бы одна трава.
— Остальные покажешь? — спросил Кондратий.
— Хорошо, еще семь десятин, — отвечал человек в очках.
— Косить, — коротко бросил Кондратий и пошел к лошади.
— Люди сколько работали, труда сколько положили, собирать ведь его по капельке. А теперь топтать жалко!
— Ничего не жалко. Ни черта прока от него не будет. Все равно в контрабанду уйдет. Сказано: косить — и коей. Ну, вы там, Скоро кончите разговоры! — закричал Кондратий красноармейцам. — Поторапливайтесь!
— Чиво? — недоумевающе спросил молодой красноармеец.
— Дурак, — заорал другой. — На веревку! Запрягай лошадь. Опять не понимаешь? Это же дуб, а не человек! Сделай постромку! Привяжи к концу шеста. Вот, а я Привяжу к другому концу.
— Золотая голова у тебя, Саламатин! — сказал Кондратий.
— Еще спрашиваете? Гони!
Кони с места взяли вскачь.
Длинный шест широкой полосой уничтожал посев. Хрупкие высокие цветы ломались и стлались к самой земле. Сильный одуряющий запах, наполненный парами морфия, тянул с поля.
— Командир! — сказал Джанмурчи.
— Чего тебе?
— Почему ты позволил на ярмарке, чтобы китайские купцы давали ткань в задаток контрабандистам? Почему ты не арестовал всех?