— Но это же будет только через несколько часов? — сказал Андрей и поднес дуло дробовика к разбитым губам.
Страх немного притупился. Его выталкивала апатия, замешанная на безразличии и разочаровании. Тремор не ушел, но уже не мешал.
— Давай, гондон! Жми! — взревел Витька. — Жми на курок! Раз, и все! Это просто!
В комнате повисла гнетущая тишина. Неужели это тот самый Витька? Полноватый улыбчивый застенчивый подросток, с которым они после занятий обсуждали девчонок-одноклассниц, играли в футбол на каникулах летом? Он еще смеялся над его ударом пыром, показывая, как бить по мячу правильно, внешней стороной стопы… Рассудок Андрея закружило беспорядочным потоком мыслей. Он молча смотрел в глаза земляка, держа дуло дробовика в нескольких сантиметрах от разбитого лица.
— Жми, сука! Или слабо? — полуголый мужчина перешел на истеричный фальцет. — Рассказать, как она брала в рот? Только представь, как ты целовал ее в губы, после того как она…
Удар ноги прервал поток бранных слов. Андрей по-футбольному, как когда-то давно учил его Витька, — не это жалкое распластанное на полу существо с вывалившимся напоказ хуем, а тот улыбчивый добрый парень из детства, — пробил прямо в голову. Опустил дробовик и вышел из квартиры.
*
— Одно я тебе точно могу сказать, — Шмыга сотрясал воздух куском надкушенного сервелата, сжатого в руке, — на воле делать нехуй! Там, на зоне, жизнь правильнее. Сразу видно, кто ровный пацан, а кто петушара конченый. А здесь что? Одни пидоры кругом! Смотришь на них, штаны эти узкие, как у баб, волосы до жопы… Тьфу!
— Верно все говоришь, Вась! Я в то время пиздюком еще был, многого не застал. Но видел в фильмах, что жизнь хоть и сложная была, но правильная! Были же вот тогда такие ровные пацаны: Саша Белый, Петя Рама, Саймон, Даня Багров. Давай выпьем за них!
Атом достал из пластикового пакета «Дикси» бутылку «Киновского». Разлил коньяк в пластиковые стаканы. Протянул один подельнику, второй взял сам.
— За пацанов! — не без гордости в голосе произнес Шмыга.
Они чокнулись. Выпили. Атом достал смартфон, включил песню группы «Бумер». Начал гнусаво подпевать: «Не плачь и жди меня домой! Ты помни — я живой, а значит, я вернусь домой!»
— Знаешь, Вась, — Шмыга встал со ступенек, поправил на затылке шапку-пидорку и пристально всмотрелся в глаза товарища. — Да, они парни крутые, тут базара ноль. Только тогда деляны мутить проще было! Бизнес честный был: договорился с братвой, ментами — работай спокойно. Помню, мы с Сипой в 95-ом шлюх крышевали, — он мечтательно закатил глаза. — Эх, золотое время было! Помню, один фраер снял девку на ночь, а утром выгнал, не заплатив. Поехали его прессовать. Открывает он дверь. Сипа смотрит на него пристально так и говорит: «Хуево ты поступил, пацан, придется штраф теперь платить — тройной тариф». Хватает за горло, достает перо — и под яйца ему подставляет. Эх, — Шмыга с досадой махнул ладонью и перевел взгляд в сторону мусоропровода, — были же пацаны раньше! — сплюнул под ноги. — Завалили Сипу. Азера на «Афганце», — процедил он сквозь гнилые зубы, продолжая сверлить стенку взглядом.
Атом выдержал паузу в знак солидарности по невинно убиенному Сипе. Затем разлил коньяк.
— За пацанов! — выдохнул он.
*
— Что вас терзает?
Андрей неуверенно обернулся. Неподалеку на лавочке сидел старик неопределенного возраста. С одинаковым успехом ему могло быть как шестьдесят, так и все девяносто. Старенькое, но опрятное темно-синее пальто, фетровый берет, прикрывавший седую голову, и очки в роговой оправе делали его образ еще более фантасмагорическим и сюрреалистичным.
— Да-да, молодой человек! Я обращаюсь к вам! — улыбнулся он.
Андрей пристрастно, но без злобы в глазах посмотрел на мужчину. Замялся. Незаметно, как ему казалось, поправил спрятанный под курткой дробовик и сел рядом.
— Как вам сказать...
— Скажите прямо — как есть, — старик погладил идеально выбритые щеки. — Как говорил Антон Павлович: «Краткость — сестра таланта». Если к этому добавить честность, то все получится.
Андрей достал пачку «Парламента». Жестом предложил собеседнику.
— Благодарю вас, молодой человек, но не курю. Смолил в молодости — бросил. Скверная привычка. И лишь избавившись от нее, понимаешь это как нельзя лучше, — ответил тот. — Давайте я лучше предложу вам кофе?
Старик достал из тканевой сумки небольшой термос. Налил кофе в крышку, одновременно служившую стаканом. Передал Андрею.