Ну а потом каким-то образом все пошло под откос. Он позволил своей гордости встать на пути… чего? Что бы произошло, если бы он просто воспринял ее словесное неодобрение своего вина как удар в челюсть и продолжил двигаться вперед? Что, если бы он не приравнял это к неодобрению устремлений его лучшего друга? Был ли сейчас какой-то смысл размышлять обо всем этом дерьме?
Нет.
У него закончились средства. Винодельня стала настоящим бедствием. Он стал посмешищем и втоптал в грязь имя лучшего друга.
Чувак, пора уходить.
– О, Натали. – Он хлопнул себя ладонью по груди. – Конечно, я хотел бы кружить тебя на вершине горы в Вене, пока наши дети будут резвиться и щеголять в одеждах из занавесок. Разве ты не знала?
Она несколько раз моргнула и отступила на траву, выражение ее лица смягчилось. Августу пришлось сжать кулаки, чтобы не потянуться к ней.
– Ну, – протянула она. Голос прозвучал немного хрипло. Проклятье. – Проведи прекрасный вечер дома со своими отсылками к «Звукам музыки» и уютным гнездышком винных крыс. Надеюсь, ты платишь им прожиточный минимум.
– Это больше не будет моим домом. – Он махнул рукой в сторону мероприятия, которое все еще было в самом разгаре. Судьи фотографировались со зрителями, на серебряных подносах подавали новые вина. – Этот конкурс стал для меня последним. Я двигаюсь дальше.
Она рассмеялась, как будто Август пошутил, и будто слегка отрезвела, когда он просто уставился на нее в ответ.
– Ого. Ты действительно не в состоянии принять немного конструктивной критики?
– Так вот что это было? Конструктивная критика? – усмехнулся Август.
– Я думала, «морские котики» не должны быть слабаками. Позволишь виноделию себя одолеть?
– У меня нет бездонного банковского счета, как у некоторых. На случай, если непонятно, я говорю о тебе.
По какой-то причине это заставило ее рассмеяться. Повисла пауза.
– Ты разобрал меня по косточкам, Август. Поздравляю. – Она развернулась и унеслась прочь, виляя кожаной юбкой из стороны в сторону в самом жестоком в мире прощальном кадре. – Мои искренние соболезнования твоему следующему городу, – бросила она через плечо. – Особенно женщинам.
– Ты бы так не говорила, если бы перестала изображать отвращение и зашла ко мне домой. – По какой-то причине каждый шаг, который она делала в противоположном направлении, заставлял его желудок сжиматься все сильнее и сильнее. – Еще не поздно, Натали.
Она остановилась, и он затаил дыхание, до этого самого момента не вполне осознавая, как сильно он на самом деле хотел ее. Может быть, Натали была ему даже необходима. Продолжение кровотока, казалось, зависело от ее реакции.
– Ты прав, не поздно, – сказала она, поворачиваясь и прикусив губу с таким уязвимым видом, что у него комок застрял в горле. Я никогда больше не буду ей грубить. – Слишком поздно, – заключила она, помахав мизинцем, и выражение ее лица сменилось с беззащитного на ядовитое. – Иди к черту, Август Кейтс.
Его желудок опустился в пятки, дыхания едва хватило для ответа.
– К черту, да? Твои старые местечки для прогулок, верно?
– Ага! – Она даже не потрудилась обернуться. – Я там встретила твою мамашу. Она сказала, что лучше будет жить в аду, чем пить твое вино.
Когда она отошла за пределы слышимости, у него в груди словно рукоять повернулась. Она была уже слишком далеко, чтобы расслышать его из-за звучавшей музыки. И уж точно слишком далеко, чтобы дотронуться, так почему же его пальцы так жаждут коснуться ее кожи? Теперь его шансы с Натали были ниже нуля. Так же как и его шансы преуспеть в качестве винодела. Бросив последний долгий взгляд в ее сторону, Август выругался, забрался в свой грузовик и рванул со стоянки, игнорируя ощущение того, что оставил дело незавершенным.
Глава вторая
Натали, вслепую нашарив в темноте кнопку на плеере, включила на максимальную громкость симфонию дождя и лягушек. Джулиан и Хэлли старались вести себя тихо. Действительно старались. Но в четыре часа утра пружины могут скрипеть только по одной причине – и они действительно скрипели. Натали на всякий случай накрыла лицо подушкой и снова завернулась в простыню, применив то, что она называла методом столиц штатов. Метод для случаев, когда ее брат и его новая подружка решали заняться любовью в соседней комнате дома, который они делили. Натали избегала этих тревожащих образов, перечисляя столицы штатов.
Монтгомери, Джуно, Феникс…
Скрип, скрип, скрип.
Вот и все.
Натали села в постели и сбросила маску для сна, выждав, пока рассеется головокружение от вина. Больше никаких оправданий. Пришло время стиснуть зубы и пойти поговорить с матерью. Пришло время убираться к черту из Напы. Она слишком долго зализывала свои раны, и хотя она была неописуемо счастлива, что Джулиан нашел любовь всей своей жизни, ей не обязательно наблюдать это в стереосистеме объемного звучания.