— Хэнк Фрост, — ответил капитан, не оборачиваясь.
— Зачем вы рассказали мне об этом?
— Я подумал, что иногда невредно понять, что у других людей тоже бывают проблемы.
— Я понимаю, вы любите эту женщину и хотите узнать ее судьбу, но ради этого вам придется спасти коммунистку.
— Коммунисты, неофашисты, — Фрост пожал плечами. — Какая разница. Все они думают только о своих идиотских убеждениях и готовы взорвать целый мир, чтобы доказать свою правоту. Чужая жизнь для них ничего не значит.
— А для вас?
— Я солдат, — ответил Фрост. — Был им и остаюсь. А солдаты никогда…
— Не убивают без крайней необходимости? — подхватил журналист. — А я в этом сомневаюсь.
Фрост криво усмехнулся.
— Да, бывает. Но если мы случайно лишим жизни невинного человека, то это не значит, что мы к этому стремились. Да, их уже не вернуть, как бы нам не хотелось, но мы знаем, что не добивались этого. Возможно, перед Богом мы все одинаковы — я, вы, Марлен Штауденбрук, но мне так не кажется. Должна быть справедливость в этом мире.
— Вы сражаетесь во имя справедливости? Это шутка?
— Я сражаюсь во имя того, чтобы люди могли сами делать свой выбор, а не подчинялись чьей-то воле, навязанной им. И это уже не шутка.
— Да вы идеалист. Как это вы еще не увлеклись террором?
— Я никогда не считал, что имею право решать судьбы людей, которые не имеют ко мне никакого отношения. У меня были и есть враги. Я дерусь с ними и убиваю их. Я знаю, из-за чего они умирают. Но и они знают это и могут сделать свои выбор. А когда вы взрываете бомбу в переполненном магазине, разве те люди знают, почему их обрекли на смерть.
— Но ведь есть же…
— Что? Великая цель, которая оправдывает средства? Вот и вы заговорили, как Марлен Штауденбрук. А я-то думал, что вы стоите по другую сторону баррикады.
— Но это же не только коммунистический лозунг. Цель…
— Некоторые цели оправдывают некоторые средства. Но нельзя это возводить в абсолют. Человек, который верит в это, просто болен психически. Если вы считаете, что ради своей цели можете с чистой совестью убивать мирных жителей, вешать священников, взрывать синагоги, поджигать детские сады, то мне больше нечего вам сказать. Наверное, тогда вам и в самом деле лучше покончить с собой.
Фрост подошел к кровати, взял пистолеты полицейских и протянул их Мандефу рукоятками вперед. Журналист не пошевелился. Капитан бросил оружие на подушку рядом с ним.
— Ну, берите, стреляйте себе в висок. Ваша душа уже мертва, пусть теперь умрет и тело.
Фрост повернулся и двинулся к двери. Внезапно он остановился, услышав слабый, прерывистый голос журналиста.
— В горах, у самой границы, возле города Эдирне… в пяти милях на юго-запад от него… Там стоит старый замок, обнесенный стеной. Он принадлежал деду полковника, Дашефика. Это настоящая крепость. Если Марлен Штауденбрук находится в руках полковника, то он может держать ее только там. Но вы никогда не проникните, внутрь… Это невозможно…
Фрост повернул голову и посмотрел на бледного человека, который лежал на кровати.
— Так вы действительно решили покончить с собой?
— Нет… Думаю, что пока не стоит этого делать. Мандеф слабо улыбнулся и провел рукой по потному лбу.
— Мне надо поразмыслить над тем, что вы сказали.
Фрост кивнул.
— В таком случае, я думаю, что все же проникну внутрь. — Он помолчал и добавил после паузы: — Спасибо.
Затем открыл дверь и вышел в коридор. Вероника бросилась к нему. В ее глазах была тревога и надежда. Фрост грустно улыбнулся, привлек ее к себе и молча поцеловал в щеку.
Глава восемнадцатая
Вероника никак не могла взять в толк, почему Фрост решил угнать именно полицейскую машину. Но удовлетворить свое любопытство она решила лишь тогда, когда они уже покинули автомобиль и продвигались по гористой местности туда, где согласно указанию Мандефа находилась вилла-замок, принадлежавшая Дашефику.
— Почему ты взял именно эту машину, Хэнк? — спросила она. — Ведь полицейские теперь смогут следить за нашим маршрутом.
— Это-то мне и нужно, — ответил капитан.
— Я не понимаю…
— У меня нет причин не верить Мандефу, — объяснил Фрост. — Если он сказал, что логово террористов, — это крепость, значит, скорее всего, так оно и есть. Теперь следи за ходом моей мысли. Где бы я не находился в последнее время, почему-то всегда рядом со мной оказывались и бывшие дружки Марлен Штауденбрук. И нет основании считать, что на сей раз они не появятся на сцене. А это означает, что мы с тобой, моя дорогая, окажемся в самом центре довольно крутой заварушки. Ведь и правые и левые террористы неплохо вооружены и без колебаний пускают свою артиллерию в ход. В такой ситуации я не дал бы за наши жизни и ломаного гроша, но ведь кто-то должен о них позаботиться.
— Значит, — начала понимать Вероника, — если полицейские последуют за нами…
— Они наткнутся на базу ультраправых, на пытающихся штурмовать ее ультралевых и на нас.
— А ты хочешь спровоцировать маленькую войну, да?
Фрост взглянул на часы.
— К полуночи, моя дорогая, тут начнутся самые настоящие боевые действия, как в кино. И подумать только, что весь этот шум поднимется из-за одной паршивой террористки.
Вероника внимательно посмотрела на него.
— А ты считаешь, что настоящая причина в другом? — спросила она с интересом.
— Да, — коротко ответил Фрост.
Он помог девушке взобраться на очередную возвышенность, а потом спуститься с нее. Француженка уже вновь сменила свой наряд — вместо униформы медсестры на ней был прежний строгий костюм. Но длинная юбка и туфли на среднего размера каблуках никак не облегчали карабканья по горам.
Вероника остановилась и рукой отбросила со лба прядь волос. Она опять посмотрела на капитана.
— И какова же эта причина, ты можешь мне объяснить?
Она с трудом переводила дыхание. Фрост тоже остановился и повернулся к девушке.
— Попытаюсь, — сказал капитан, закуривая сигарету. Они продолжали движение, но уже не в таком быстром темпе. — Понимаешь, я прокручивал это в голове снова и снова, что-то не давало мне покоя. И пришел к выводу, что может быть только одно объяснение всем этим странностям и неувязкам. Допустим, что на самом деле Марлен Штауденбрук вовсе не собиралась дезертировать из рядов своей организации. Допустим, что ее захватили агенты одной из разведок, находящихся в хороших отношениях с ЦРУ. Британцы, западные немцы или кто-то еще. И вот, какой-нибудь хитрый парень из “Фирмы” сделал ей предложение: или она идет на сотрудничество и затем получает убежище и возможность начать новую жизнь, или отказывается, а тогда ЦРУ по своим каналам пускает информацию, что она выдала своих товарищей и бросает ее буквально на улице, без всякой защиты. В таком случае ее выбор очевиден, если, конечно, она хотела остаться в живых. Марлен согласилась. Логично?
— Пока да, — кивнула Вероника.
— Далее. Допустим, что в процессе разработки этой операции было решено использовать представившийся шанс и раскинуть широкую сеть, в которую должны угодить все террористы, как правые, так и левые.
— Сеть? — переспросила девушка.
Ее английский все же оставлял желать лучшего.
— Ну, заманить их в ловушку, из которой они не смогут выбраться. Взять их всех скопом. Неплохая мысль, да? Люди из “Фирмы” пустили слух, что в ЦРУ завелся двойной агент, а Марлен Штауденбрук собирается сбежать в Соединенные Штаты и назвать его имя. Это выглядело вполне правдоподобно — ведь Марлен занимала в своей организации высокий пост и ее товарищи могли предположить, что она располагала и тайной информацией, неизвестной им. Достаточно вспомнить ее “подвиги” — взрывы, убийства, похищения. Все проходило без сучка и задоринки, не было ни одного провала. Конечно, напрашивается мысль, что ее прикрывал кто-то из вражеского лагеря, из ЦРУ или другой мощной разведки. По-моему, такой расклад вполне вероятен. И вот, когда ее отправили в бега, бывшие дружки Марлен немедленно устремились за ней в погоню, независимо от того, поверили ли они в двойного агента, или нет. Тут они просто не имели права рисковать. А вот правые террористы — у которых ресурсы поменьше — сразу увидели прекрасную возможность использовать Марлен в своих целях. Если бы им удалось вытянуть из нее имя двойного агента в ЦРУ, они бы смогли заставить его работать на них. Просто пригрозили бы, что разоблачат его и у парня не было бы выбора. Этот источник информации держал бы их в курсе всех операций, которые проводились бы в Европе и Малой Азии, давал бы им значительные преимущества в их деятельности. Учитывая все это, ЦРУ и решило собрать всех заинтересованных лиц в одном месте. Так сказать, всю рыбу в одной заводи. А какая страна тут подходит лучше, чем Турция? Проамериканское правительство, которое не очень благосклонно относится к имеющим значительное влияние ультраправым. Мощная полиция и военная разведка, которые будут рады очистить свою землю от террористов. Ну, а коммунистов уж подавно никто не любит. Короче, если операция пройдет удачно, все будут счастливы и довольны.