Быть одиноким сабом было тяжело и в социальном плане. Все-таки сколько бы речь ни шла о равенстве модусов, ни для кого не секрет, что одинокому сабу сложней получить хорошую работу или снять жилье, получить кредит и так далее. Одинокий саб – это всегда в некотором смысле группа риска, в то время как в определенных областях деятельности одиноким доминантам даже отдавалось предпочтение по сравнению с доминантами, состоящими в браке или обладающими постоянными партнерами…
Что удивительно, Шерлок на первый взгляд не создавал впечатления фрустрированного саба. У него случались обычные для многих периоды расслабления и задумчивости, а в моменты возбуждения к активности он был собран и деятелен, хоть и немного эксцентричен. И если бы Джон уже месяц не жил с ним бок о бок, он вряд ли заметил, что с Шерлоком что-то не так. Но проблема была даже не в том, что Шерлок нуждался, а в том, что он понятия не имел о своей нужде. А Джон никогда не был особо силен во всяких психологических штуках и понятия не имел, что ему с таким вот Шерлоком делать. Чего ему хотелось меньше всего, так это покорно дожидаться одного из срывов, о которых его любезно предупредил Майкрофт. Поэтому он как мог пытался занять Шерлока такой деятельностью, которая бы включала в себя активную передачу или хотя бы распределение обязанностей с Джоном, надеясь, что постепенно Шерлок привыкнет к тому, что о нем заботятся не только в бытовых вопросах, и начнет отпускать накопленное напряжение. Пока же от него чуть не искрило, и на большую часть предложений Джон получал в ответ или раздраженное ворчание или полнейшее игнорирование.
Прорыв случился на исходе второго месяца совместной жизни. Джон за это время так ни разу и не воспользовался своим правом, и Шерлок уже начинал поглядывать на него с недоумением, хотя и не предлагал сам. Жизнь шла своим чередом: пару раз за это время появлялся инспектор Лестрейд, приходили клиенты, и на несколько дней квартира на Бейкер-стрит превращалась в поле битвы и цирковую площадку одновременно. Джон уже почти не обращал внимания на своеобразные выходки Шерлока, на вой и скрежет музыкального инструмента по ночам, на неаппетитные объекты любознательности соседа, аккуратно распиханные по разным частям кухни.
Время от времени погруженный в медитативный мыслительный процесс Шерлок, чрезвычайно похожий в такие моменты на застывшую на камне ящерицу, внезапно подскакивал с места, хватал Джона в охапку и принимался куда-то бежать.
Время от времени они проводили совершенно обычные вечера – Шерлок за компьютером, Джон у телевизора. Рыба с картошкой, чай, забавное ток-шоу и полутьма в гостиной. Эти вечера так походили на идеальные мирные вечера, о которых Джон изредка мечтал во время службы. Довольно умозрительно мечтал, надо сказать, скорей потому, что об этом мечтать полагалось. Но это было мило, особенно когда Шерлок заканчивал свои дела и присоединялся к Джону на диване или в соседнем кресле. Шерлок мог или молча пялиться в экран телевизора, саркастически задирая брови все выше и выше, или раздраженно бурчать хоть час подряд, не меняя интонаций и не двигаясь с места. Слушать его обычно было еще смешней, чем ведущих, у Шерлока было очень своеобразное чувство юмора. Ну, по крайней мере Джон надеялся, что это именно чувство юмора, а не что-то еще.
В этот раз все пошло по второму сценарию. Шерлок захлопнул крышку ноутбука уже через двадцать минут после того, как Джон сел к телевизору, и, бормоча под нос ругательства, плюхнулся рядом с ним.
- Уже доделал, что хотел? – поинтересовался Джон, не отводя взгляда от экрана.
- Нет. – буркнул Шерлок. – Тебе никогда не приходило в голову, что не так просто думать, когда тебе в ухо вопит телевизор? Впрочем, извини, о чем я говорю – думать! Это наверняка слово из твоего списка табу.
Джон хмыкнул, переводя взгляд на Шерлока.
- Почему ты молчал, что тебе мешает звук? Хочешь, чтобы я выключил?
Шерлок молча передернул плечами, уставясь в телевизор с гримасой отвращения на лице. И в этот момент, несмотря на полутьму и легкое беспокойство, Джон неожиданно отчетливо увидал, как бьется на виске Шерлока жилка, как он стискивает колени пальцами, как чуть наклоняется вперед, напряженный, как бегун на старте, словно готов в любую секунду сорваться с места… Джон инстинктивно протянул руку, запуская пальцы в волосы на затылке Шерлока, легонько дернул. Шерлок замолк на полуслове, слепо глядя перед собой с полуоткрытым ртом. Джон провел кончиками пальцев по коже головы и мягко нажал на затылок, укладывая Шерлока головой себе на колени. Тот подчинился беспрекословно, неожиданно легко лег боком на диван, поджимая длинные ноги, уткнулся лицом Джону в бедро. Он дышал судорожно и рвано, а Джон гладил и гладил его, долго, неторопливо, то запутываясь пальцами в кудрях, то проводя ладонью по шее, по вздрагивающему горлу, пока дыхание Шерлока не выровнялось, и колотящее электрическое напряжение не отпустило тело. Джон не знал, просто расслабился Шерлок или заснул, но так и не поднялся с дивана до самого утра, только перед самым рассветом ненадолго забывшись. Когда он очнулся, Шерлока в квартире уже не было, а в окно серо светило зимнее утро. Через полчаса, когда Джон еще не знал, что выбрать - наконец позавтракать или все-таки пойти в свою спальню досыпать в комфорте - на телефон пришло смс: «Форти Холл. Все сходится! Ты мне нужен». Кажется, выбирать было не из чего.
Они не говорили об этом. Джон не чувствовал необходимости обговаривать такие естественные и в сущности невинные вещи, а Шерлок… Шерлок теперь держался ближе. Подходил очень осторожно, словно бы ненамеренно, глядя куда-нибудь в сторону, и только когда Джон со вздохом брал его за руку, моментально расслаблялся и становился прежним Шерлоком – заносчивым, грубым, резким, гениальным… держащимся за руку Джона Шерлоком Холмсом.
Время от времени Джон думал о том, что стоило бы поговорить с Майкрофтом еще раз. Расспросить его подробней о матери, о друзьях детства, собрать полную историю. Историю болезни, если так можно сказать. Проблема была в том, что даже получив все необходимые данные, он вряд ли сумел бы их правильно использовать. Его познания в психологии были минимальны и не касались детских травм, скорее, его вынужденной специализацией были стрессовые состояния. Обращаться к кому-то за помощью в таком деликатном деле он не мог, а «лечить» Шерлока кустарными методами было просто небезопасно. Так что, поколебавшись, Джон решил оставить события развиваться естественно.
И они развивались – чем дальше, тем интересней.
Впервые за недолгое время знакомства Джон наблюдал Шерлока, у которого не клеилось дело. Это он раньше думал, что Шерлок «сложен в быту», а сейчас на собственной шкуре отлично понял, что имел в виду его саб под этими словами. Казалось, все отрицательные и невыносимые качества Шерлока удесятерялись, когда у того не ладилось с расследованием. Если принять за чистую монету выражение «женат на своей работе», которое слегка ввело Джона в ступор в самые первые дни их совместной жизни, то сейчас можно было с уверенностью сказать, что работа явно изменяла Шерлоку, и тот был в ярости и отчаянии одновременно.