На несколько минут снова повисает молчание, и Айзек, понимая, что разговор дальше клеиться не будет, поднимается с пола и направляется к двери.
— Дейс, спасибо за беседу. Это… было важно для меня. Если что-то случится, я всегда у себя.
— Спокойной ночи, Айз.
Тот кивает головой и, еще раз бросив взгляд на девушку, выходит в коридор.
До ночи еще далеко, но так Дейс дала понять, что больше не хочет в этот день участвовать в какой бы то ни было социализации. Начинает темнеть, но последние янтарно-бордовые лучи закатного солнца еще достигают стен здания Академии. Дейс сидит на кровати, забившись в угол, до полного наступления ночи. Судя по тому, что голоса этажом ниже и весь шум из соседнего коридора затихли, она делает вывод, что время близится к полуночи. Сколько на этот раз она просидела в своем полуживом трансе? Часов пять? Время в последние недели ускользает слишком незаметно. Она не успевает даже есть и ходить в душ по вечерам, о какой выпускной работе Айзек сегодня вообще вел речь?
Она прекрасно понимает, что такое отношение к себе ни к чему хорошему не приводит, но не может пока избавиться от этого. Груз ответственности за происходящее сейчас и случившееся месяц назад давит на нее так сильно, что, кажется, выжимает все жизненные соки. У Дейс не остается сил на мысли о себе, на уход, на общение, на учебу — каждая ночь и каждый день становятся лишь новой серией нынче нескончаемого кошмара.
Конечно, так нельзя. Конечно, нужно что-то делать. Она нужна Айзеку, Итану, Академии Мираколь Меранц, да и всему остальному свету — хотя бы просто потому, что у нее, в отличии от подавляющего населения, есть хотя бы какое-то представление о том, откуда взялась колдовская чума и почему солнца нынче так мало.
Дейси тихо встает, присаживается рядом с кроватью на корточки и, протянув руки почти к стене, достает из-под кровати что-то сперва невидимое, но под ее касаниями принимающее форму плотной картонной коробки, исписанной разными магическими печатями по всему периметру. Именно чары скрывают ее от чужих глаз. Дейс садится на пол, полностью вытаскивая коробку к себе, и на некоторое время замирает в нерешительности.
Это — ее сокровище и самая большая ноша. Она соврала, и соврет еще ни раз, чтобы уберечь последние крупицы прошлого у себя.
Похолодевшими пальцами она вскрывает этот склеп — и в нем закопанные секреты, тайны, фотографии, документы, записки, наброски идей, кассеты и заключительные части практического исследования “Пандоры”. Она не смогла уничтожить все это, и не сможет никогда — и не потому, что это дорого ей с точки зрения научной значимости их открытия, а потому, что здесь — ее последние воспоминания об Эване, с которым она была обручена и за видеоизображение с которым будет цепляться до конца своей жизни.
Здесь лежат десятки кассет с записями их опытов. Это была ее собственная идея — записать все на пленку, хотя изначально это должно было стать не горькой памятью, а счастливыми воспоминаниями об исследовании, которое изменило бы всю систему магии и представление о мире.
Дейс перебирает их, словно слитки золота. Они так же тяжелы и так же славно блестят. Она сейчас — дракон, сидящий на сокровищах, которыми ни с кем никогда не поделится, потому что это ее, ее, и ничье больше. Даже Айзек не поймет. Хранение всего этого опасно, но избавиться от этого — все равно что умереть.
Девушка проводит пальцами по корешкам толстых папок и краям кассет, тщательно пересчитывая все, и, убедившись, что все на месте, активирует скрывающие печати и убирает коробку обратно под кровать.
Она делает так каждый вечер. Несмотря на все меры предосторожности, которые Дейс предприняла, чтобы скрыть это, все равно она каждую секунду боится, что кто-то может найти ее секретное место — и тогда, когда все узнают о ее вине, вымолить прощения будет невозможно.
Но сейчас все в порядке. Все хорошо. Все на месте. Ее тайна, — их с Айзеком и Итаном тайна — еще не вышла за пределы группы “Ди”. Это вселяет в нее странного рода надежду, будто все сможет наладиться, и, повинуясь этому настроению, Дейс собирает вещи для похода в душ, чтобы смыть с себя и остальные признаки дурных дней.
В старых коридорах пусто и темно. Раньше студенты Академии часто собирались в ночное время в тупиках или подвалах, чтобы поболтать, перемыть другим группам косточки или попрактиковаться в колдовском искусстве. Иногда — все сразу, а порой еще и с алкоголем и прочими дурманящими веществами. Однако с прошлого месяца по ночам в коридорах стоит охрана, и Дейс ни раз встречает их на своем пути, приветствуя кивком головы. Для младших курсов, вплоть до третьего, установлен комендантский час в десять. Остальным курсам разрешено ходить по Академии всю ночь. Все-таки, курсы с четвертого по восьмой заканчивают учиться после шести вечера, а четные года готовят проектные работы — у них просто не получается укладывать свой режим дня в рамки светлого времени суток.