– А? – брякаю невпопад.
Он искривляет губы в усмешке и демонстративно протягивает мне записку Луи.
– Просто у моего друга специфический слог, – оправдываюсь. Пробегаю глазами по строчкам и еще раз убеждаюсь: если знать, о чем был утренний разговор – записка совершенно невинна, но будучи вырванной из контекста… – Луи даже поход за молоком может описать как безудержную оргию.
Крылья носа моего собеседника хищно раздуваются, и я понимаю, что никакие слова не разубедят в том, что передает альфе его обоняние. А тут явно не кружок кройки и шитья на вечерние посиделки собирался.
– Мы… Кхм. Мы договорились о встрече в доме ваших родителей в п–понеедельник, – да что ж такое с голосом! Теперь из горла вылетает жалобное блеяние.
– Разве тебе не сообщили, что планы изменились? – он подходит к дивану и берет брошенный телефон. Нажимает там пару кнопок и еще раз кривится. – Дюжина пропущенных звонков и смс.
– Я…
– Ну разумеется, – перебивает он. – Небольшая вечеринка для близких друзей по поводу предстоящей помолвки и утраты свободы. Такая, что от квартиры сексом несет на всю улицу. Но так даже лучше. Ты сэкономил мне время.
– Сэкономил? – во рту вдруг начинает чувствоваться горечь.
– Лучше сразу понять, с человеком какого сорта придется иметь дело, – он еще раз окидывает меня презрительным взглядом. – Я предпочитаю твердо стоять на ногах и посмотреть товар со всех сторон, а не только с той, которую показывают.
– Посмотрели. Оценили? И что теперь? Откажетесь? – так и хочется броситься на подлеца с кулаками. Но я стою на месте и молюсь всем богам, чтобы он и в самом деле отказался от брачного договора. Потому что я не выдержу совместной жизни с таким уродом ни за какие деньги мира.
– Хм, – снисходительно бросает он, – ты так наивен и глуп? Может, именно это мои родители приняли за невинность? Сделка остается в силе. Просто в контракт будут внесены несколько новых пунктов.
– Зачем это вам? – ноги подкашиваются и я забираюсь на барный стул. В висках стучит, а брошенные в лицо оскорбления отзываются в теле пылающими щеками.– Если я… настолько не соответствую ожиданиям?
Он подходит ближе.
– Суждениям женатого человека больше доверяют. А еще – ты мой вход в определенные деловые круги.
– Что? – Я не выдерживаю и скептически хмыкаю, припоминая утреннюю папину тираду про Грэма и сенаторского отпрыска. И это воспоминание вдруг оставляет за бортом мою робость и оскорбленное достоинство. Откуда-то берутся силы съязвить. – Неужели справка нашего семейного адвоката неверна и передо мной жалкий нувориш, перед которым закрыты все двери, потому что он не имеет подходящих связей?
– У котика есть коготки? Надо же,– в его голосе проскальзывают рычащие нотки. Чувственные губы изгибаются в усмешке. Сторм в одно движение преодолевает разделяющее нас расстояние и оказывается почти вплотную ко мне. Я улавливаю новый запах. Кажется, альфа пахнет амброй, розмарином, вишневым табаком и острым перцем. Сложный аромат. Резковатый, но не такой тяжелый и липкий, как у партнеров Луи. И все равно меня пробирает. В ужасе понимаю, что бежать некуда. Я судорожно вздыхаю и замираю перед ним, как пресловутый кролик перед удавом. Но моему мучителю, похоже, это доставляет удовольствие. – Все именно так, как ты сказал, – продолжает он, лениво обводя взглядом мое лицо, задерживаясь на губах. Меня это смущает и я стараюсь смотреть куда угодно, но не на него. – У меня есть деньги. Гораздо большие, чем владеет твоя семья. Вот только десять лет упорного труда ничто по сравнению с репутацией и связями дома Обри. Твой дед создал мощную империю. Но с его смертью она все быстрее становится колоссом на глиняных ногах. Сколько еще? Максимум год, если пустить все на самотек. Больше, если обеспечить деньгами неумелый менеджмент. Я не буду слишком сильно вмешиваться в дела вашей семейной корпорации, но возьму лучшее, что у нее есть.
– Стервятник, – невольно произносят мои губы.
– Твоя семья и адвокаты считают иначе. Я даю семье Обри реальный шанс все исправить. И совсем немного прошу взамен. Никто другой не пойдет на такой риск. То, что в нагрузку к полезным связям прилагается неразборчивый в сексуальных связях сопляк, которому придется дать свою фамилию – досадная мелочь, не более.
– А как же...– осмеливаюсь поднять глаза, – семья?
– Ну не с тобой же, – отчего-то эти слова ранят сильней прочих. – Пять лет. Столько времени мне понадобится, чтобы достичь поставленных целей. Именно столько мы будем изображать семейную пару. Если справишься с задачей не светить своими похождениями публично – получишь более чем щедрые алименты и можешь быть свободен. Дети от такого, как ты, меня не интересуют.
– Да как вы смеете! – я замахиваюсь, чтобы влепить этому заносчивому ублюдку пощечину, но он перехватывает мою правую руку.
– Очень не советую это делать, – в ярости цедит он, пребольно сжимая мое запястье и… я делаю то, о чем мечтал весь наш разговор... Шмидт и дед потратили не один месяц, чтобы поставить мне, четырнадцатилетнему, более–менее приличный удар. Хук левой приходит Сторму точно по печени.
– Ах, ты, маленькая дрянь, – с каким-то удивлением произносит он, когда выпрямляется. Но того мгновения, на которое он выпустил мою руку, согнувшись от боли, мне хватило, чтобы сбежать и теперь стоять с разделочным ножом в руках. – Воинственный лесной эльф? Не ожидал.
– Убирайся! – выплевываю я. – Если ты думаешь, что я дам себя оскорблять…
Он подчиняется, хотя, наверное, смог бы скрутить меня в бараний рог в считанные секунды. Но вместо этого альфа идет к приоткрытой входной двери и, оглянувшись через плечо, бросает:
– В понедельник жду на подписании контракта. Черновой вариант мой адвокат пришлет завтра. Точнее, уже сегодня.
Дома находиться невозможно – Луи с ребятами заявляются в десять утра. Прощай, сон. Фонтанирующий энергией друг построил своих возлюбленных и сейчас два огромных альфача освобождают квартиру от всей переломанной мебели. А их неутомимый омега скачет с рулеткой и стремянкой по окнам и вдоль стен, нацеливаясь провести ремонтный марафон за двадцать четыре часа. Я и не знаю, эта затея – действительно его благодарность мне или просто проверка терпения и силы любви выбранных Луи мужчин? Или он все-таки не определился и пытается выявить того, кто действительно сможет выдержать его далеко не простой нрав? Но, так или иначе, оставаться дома и обдумывать проблему под названием «Колин Сторм», пока там идет ремонт – нельзя.
Поэтому я сижу в кофейне и допиваю большую чашку капучино, попутно вчитываясь в строчки личного дела моего жениха. Покончив с первым внимательным прочтением материалов, что оставил мне поверенный отца, я раскрываю ежедневник и начинаю записывать выводы.
Первое. Колин Сторм действительно из тех, кто создал свою компанию с нуля. Там не было ни наследства, ни мощных связей. Но скромная логистическая компания за десять лет превратилась в крупный холдинг, в котором транспорт и перевозки – важное, но не единственное направление. Такой солидный взлет за столь короткий срок – более чем полно характеризует его способности и деловую хватку. Второе. Если бы он хотел купить или разорить нашу компанию, то уже бы сделал это, а не стал заморачиваться с браком и огромной, практически беспроцентной ссудой моему отцу. Третье – он из простой семьи, а нос ему сломали двенадцать лет назад в уличной драке. Что послужило причиной разборок, МакКой не указал. Ну да и бог с ним. Четвертое. Омеги. Ха, а тут мне действительно повезло. Судя по фото из глянца и светской хроники, я точно не в его вкусе, а вчерашний скандал вряд ли возбудил в нем желание превратить фиктивный брак в настоящий. Но почему-то этот вывод рождает у меня подспудное возмущение и недовольство. Почти такое же, когда так называемый жених указал на мое место в шкале его семейных ценностей. И я машинально начинаю зачеркивать написанное, а потом долго недоумеваю, что это на меня нашло. И не охренел ли я, всерьез раздумывая над тем, что нужно будет сделать, чтобы завлечь такого самца в свою постель. Некстати вспоминается запах альфы и его волнующая близость… Да уж. Абсолютный уровень охренения достигнут.